Ничего удивительного

Ничего удивительного

– А сейчас творческий коллектив «Сударушки» покажет занимательный танец «Украинский»!

Аплодисменты невеликие, но для повторяющегося из раза в раз концерта и это неплохо. Звукорежиссер, сидящий перед сценой, ставит минидиск в старый проигрыватель Sony. Оборудования для записи таких дисков в клубе нет, а на новый проигрыватель денег не выделят, наверное, никогда – поэтому творческие коллективы нашего клуба, как российские поп-группы девяностых, выходят на сцену под одни и те же песни. По залу разлетаются переливы народной музыки.

Выцветшая потертая кулиса, будто опытная роженица, играючи выпускает из себя первую сударушку; высокая грудастая девушка с лицом почти милым, если б не тяжелая печать скудоумия в глазах и изгибе губ, направляет своё тело, словно ледокол, к центру сцены. Навстречу ей, нехотя переставляя тяжеловесные ноги, из кулисы напротив выбирается вторая девушка. За ними на расстоянии вытянутой руки появляется ещё пара сударушек, а за ними ещё и ещё.

Я уверен, что вы всегда интересовались тем, сколько же девушек, девочек, женщин, даже бабушек посещает кружки «Сударушек»? Казалось бы, ничего увлекающего: ходишь себе по сцене, главное с маршрута не сбиться. Ни поёшь, ни танцуешь, максимум ручку с платочком плавно по дуге проводишь – и всё. Ничего удивительного. 

А ведь есть же и более хитрые и выразительные способы запомниться потенциальным ухажерам (а мы все знаем, что это первая и главная цель любого появления женщины на сцене). Можно пойти в обычный танцевальный кружок, и безнаказанно оголить себя на театральных подмостках – в шортиках же удобнее танцевать! Мама даже втайне позавидует, а папа... Что ж, папа на такой концерт и вовсе не придет.

Но всё же, по мистической какой-то причине, кружки «Сударушек» в сельских домах культуры страшно популярны.

Маршрут нехитрый: дошедшие до середины сцены сударушки поворачивают к зрителям, идут до края и разворачиваются к кулисам, противоположным тем, из которых вышли. И снова к центру. Грубые доски, из которых сколочена сцена, натужно поскрипывают и постанывают – жалуются на запутанный круговоротом девиц в красном. По доскам вразнобой марширует уже добрая сотня ног.

В зале шепчутся: «Куда столько-то?», «красота, красиво ходят», «была б я помоложе...». Шумят робкие аплодисменты, посвященные количеству людей на сцене. Девицы продолжают топотать и поводить платочками, но вдруг неловкость – одну девицу выталкивают на край сцены, каблучок цепляется за металлический уголок, обозначающий окончание театральных подмостков, и высокая статная сударушка рушится на звукорежиссера и пульт. Раздается хруст костей и пластика. Музыка разом стихает, но хоровод продолжает кружиться, и за первой девицей вниз летит вторая, а за ней ещё одна. Упавшие лежат неподвижно, ровно как и режиссер, убитый на месте сударушкой-гренадеркой. Зрители удивленно шепчутся и переглядываются.

Но сударушки продолжают выходить, толкаясь, поводя платками. Когда ты столько времени стоишь в душной кулисе, ожидая звездного часа, никакие шероховатости тебя уже не остановят.

Неожиданно грохает музыка, и проигрыш на баяне звучит зловеще, смешиваясь с топотом танцующих свой смертный марш сударушек. Тела, будто авиационные бомбы, падают со всё возрастающей частотой.

Зрители вскакивают со своих мест после того, как особо далеко улетевшая сударушка распорола своим кокошником сиденье кресла первого ряда. Хорошо ещё, что он был заполнен не полностью. Тем временем девушки в красных платьях, постоянно летящие со сцены, создают из своих тел подобие помоста, и вот уже хоровод продолжает свое неумолимое движение по телам павших коллег.

Тут следует уточнить, что конструкция зрительных залов в сельских клубах зачастую предполагает, что дверь в зал  находится за кулисами. Этот шедевр советской логистики имеет важное значение – экономия! Есть, конечно, и другие двери, двустворчатые, в тяжелых рамах. Но дерево со временем подгнивает, петли проседают, и любой директор принимает стратегическое решение навсегда замуровать эти двери. Так можно не тратиться на ремонт.

Поэтому зрители долгое время не решаются выбежать из зала через дверь, до которой ещё надо добраться сквозь мясорубку движущихся девиц. Но в зале уже лежит больше полусотни тел в кокошниках, и все новые и новые представительницы жанра продолжают свой последний путь из-за кулис – и вот первый смельчак ринулся к двери. Почти добежав, он сталкивается с высоченной сударушкой, извиняясь, делает пару шагов назад, и попадает в самое русло хоровода. Будто куклу, его сбивают на пол; зрители кричат, когда на голову парня наступает своим каблучком одна из особо крупных сударушек.

Через три минуты весь зрительный зал наполнен девушками, крушашими своими черевичками кресла и тела наименее юрких зрителей. Выжившие вжимаются в угол, один смельчак пытается влезть на балкон, но срывается и  падает в море движущихся созданий. Кричит он недолго.

Люди на балконе с ужасом смотрят, как внизу копошится море красных демонов, а кровавые кулисы, словно два рога изобилия, выплескивают в наш мир все новых и новых красавиц.