Нихром

часть 3

Альд

Звезд было не видно не из-за плотных туч, низвергающих тонны воды на нашу грешную землю. Ведь как-то же умудрялась луна периодически проглядывать сквозь них.

Всё было куда банальней и проще — небо было засвечено огнями Города. Люди променяли миллиарды огоньков бесконечности, к которым стремились их предки, которые тысячи лет вели мореходов, ради которых совершались великие открытия и деяния — на обыденные электрические лампочки. Да, это современные светодиодные лампы, где уже давно нет нитей накаливания, но это лампочки. И теперь миллионы огней на Земле затмевают бесконечность в небе.

Что-то есть в этом во всё есть поэтическое. Величественное. Ведь может же быть величие в упадке?

Я терпеть не могу этот Город. Но я обожаю этот Город.

Вот и сейчас, сидя на крыше церковного небоскрёба, я пил неплохой кофе из картонного стакана и глядел в высь, где смешались все цвета. Приглядевшись, можно было разглядеть кислотные оттенки на сером фоне, бежевые всполохи на желтом, кремово-коричневые подтёки на полуночно-синем. Все эти цвета были разом и везде, создавая ничем не заменимое небо мегаполиса, прорезанное лучами прожекторов.

Хорошо, что сейчас на мне были куртка и штаны из непромокаемой ткани, самое то для посиделок на крыше под проливным дождём.

Я посмотрел на часы.

Пора.

Я подошел к своему ховербайку и включил его прикосновением к навигационному дисплею. Считав мои отпечатки пальцев электронная система запустила электрический двигатель летающего мотоцикла, загудели моторы и зашелестели пропеллеры в своих гнездах. Можно конечно было бы залить привычного бензина в бак, но тогда работа двигателя будет слышна всем окружающим очень далеко. А мне нужна тишина.

Полутора часов полёта, которые дают встроенные аккумуляторы, мне хватит за глаза.

Надев на голову шлем, я взгромоздился на место пилота.

Всё точно так же как на обычном мотоцикле — обхватываешь сиденье между ног и держишься за руль, где выкручиваешь рукоятки газа и тормоза. Единственное рулём можно еще направлять байк вниз и вверх. Довольно удобная штука. Очень дорогая, но удобная.

Церковь многое может себе позволить, особенно для Девятого отдела Департамента, который решал «неудобные вопросы».

Пора на взлёт.

Я потянул рукоять на себя и байк тут же оторвался от мокрого бетона, взмывая в это прекрасное ночное небо.

Вообще производители рекомендовали воздержаться от полётов даже в моросящий дождь, и прямо запрещали пользоваться своим изделием в ливни. Но кто же будет слушать производителей, когда есть приказ сверху? Да и медицинская страховка у меня очень хорошая, покрывает и не такие инциденты.

Под ногами проплывали прямые, словно прочерченные по линейке и ярко освещенные улицы, по которым без конца сновали автомобили. Я пока в Центре, где даже ночью не замолкает жизнь. Офисные шестеренки после своей рабочей смены разбредаются по ближайшим кабакам и барам в надежде залиться дешевым и не очень алкоголем. Но утро, как и похмелье неотвратимы, и новый день закручивает их в человеческом муравейнике с новой силой.

Стоило покинуть Даунтаун, как тут же исчезли небоскрёбы, и даже просто высотные дома. Внизу показались исторические кварталы с двухсотлетними соборами с высокими шпилями и зданиями городских служб в колониальном стиле, представлявшим собойсмешение упрощенных форм английской готики, «голландского барокко», «викторианского» и «староанглийского» стилей. Всё это обрамлялось аллеями парков, где печально и сиротливо качали своими голыми ветвями старые вязы и клёны.

Вот это место ночами замирало. В окнах зданий еще горел свет, кто-то из чиновников остался сверхурочно исполнять поручения начальства, но улицы были пустынны. И только случайное зеленое такси проезжало по ним в сторону моста Генри Кейса.

Но мне мост был ни к чему, со своим байком пересечь реку было делом лишь нескольких минут, по прошествии которых я оказался в старом промышленном районе. Вот кирпичный завод, некогда снабжавший своими изделиями практически все северо-западное побережье. Вот сталелитейный завод, давший все балки и арматуру на строительство всех небоскрёбов Города начала двадцатого века. И еще множество других производственных предприятий, обанкротившихся еще до наступления века двадцать первого.

Корпорации очень хорошо считают свои деньги, и дорогие рабочие с высокой социалкой им попросту не интересны. И первой ласточкой больших перемен стали штрейхбрекеры, когда протестующих рабочих попросту заменяли дешевой и безмолвной рабочей силой из эмигрантов, часто нелегальных. Судьба самих рабочих и их семей, оказавшихся по сути выброшенными на улицу никого не интересовала.

Ну а когда нищая и голодная после военного поражения Япония на остатках своей промышленной мощи была готова работать за чашку риса в день, на улицу были выкинуты уже не нужные штрейхбрекеры. Позже из Японии производство перекочевало в Корею, а оттуда в Китай. И только Азиатская торговая война дала понять транснациональным корпорациям, что даже владение средств производства в местах где действует более-менее самостоятельная политическая власть — не гарантирует управление этими активами. Поэтому с горем пополам в первой половине двадцать первого века заводы Города вновь задымили, а рядом с ними были построены «центральные офисы» корпораций, представлявшие собой по сути полноценные базы, логистические центры и лаборатории, где действовали свои нормы поведения. Даже полиция в зоны ответственности транснациональных служб безопасности не совалась. Убийств и краж здесь не было как класса, точнее о них просто никто не сообщал. Сор из дома выносить нигде не принято.

Ну а раз нет сообщений о преступлений, значит нет самих преступлений. Ведь они же не отображаются в статистике. Это устраивало всех.