Николь. Душа для демона

Глава 1

Джантар дернулся и открыл глаза. Уснул? Который час? Попробовал шевельнуться и с ужасом понял, что рядом лежит по-прежнему теплая и мягкая сьяринта.

Какого дьявола происходит?

Он выбрался из постели и застыл, разглядывая ту, что так безмятежно спала в его кровати. Вздрогнул от ощущения неестественности, дикости происходящего.

Вот странное дело: раньше он, сколько ни пытался, никак не мог вспомнить запах Акины. Помнил ее глаза, словно черный омут. Помнил, какие были волосы на ощупь – пружинистые и дерзкие. Мог восстановить в памяти каждую черту ее тела - того, настоящего - с боевыми шрамами и отметинами, с татуировкой на плече, такой же, как у него. Но никак не мог вспомнить запах. А тут, стоило взять сьяринту на руки, и его словно накрыло.

Донес ее до охотничьего домика, сбросил на кровать и ушел за сумками, оставшимися у портала. И всю дорогу туда и обратно погружался в омуты давно забытых воспоминаний, разбуженных одним лишь запахом.

Акина терпеть не могла этот дом, говорила, что здесь даже летом слишком холодно. Что от камня под обманчивой травой веет могильной стужей, пробирая до костей.

А Джантар любил суровый край, не тронутый людьми. Это был его личный подвиг: залезть в горы и найти неприступную долину. Потребовалось много усилий и помощь лучших друзей, чтобы за несколько переходов установить в долине портальный круг. Его координаты так и остались известны только трем людям. Даже отец был не в курсе, что Джантар устроил себе убежище у порога Белых земель.

Демон позже спровоцировал небольшой обвал на единственной дороге, по которой можно было пробраться в долину, и окончательно закупорил свой личный мир.

Акина пошутила, что домик можно назвать охотничьим, потому что Джантару вечно «охота» вернуться сюда. Так и закрепилось название, хотя никто и никогда не охотился в этих краях. Зато они с Акиной с удовольствием хранили здесь свои трофеи. Бархатистая шкура ядовитого ирлиса из Белых Земель, рога черных оленей из северных гор. Особо приглянувшиеся кинжалы и мечи поверженных врагов. На каждой стене висела «метка» прошлого.

Джантар окинул хмурым взглядом низкие свинцовые тучи, угрожающие дождем, и вошел обратно в дом. На кровати неуютно лежала сьяринта и тряслась от холода. Так и не проснувшись, она подтянула колени к груди и сжалась в комочек. Совсем как Акина.

Он несколько секунд колебался, вспоминая, а могут ли вообще сьяринты мерзнуть. Потом достал ватное одеяло и накрыл дрожащее тело. Не отличить от настоящей, вдруг мелькнула у него мысль. Вот теперь это действительно Акина, правдоподобная тень ее прошлого. А не та похотливая копия, что бросалась на него с ласками.

Джантар провел ладонью по бледной щеке девушки, пропустил прядь волос между пальцев, дотронулся большим пальцем до искусанных губ. А потом, слабо понимая, что творит, лег рядом с ней и накрыл обоих одеялом. За прошедшие годы было много безумного секса, выходящего за рамки нормальности, но ни разу не было столь щемящей близости. Сьяринта, словно живая девушка, доверчиво прильнула к его плечу и будто даже улыбнулась. Он аккуратно обнял ее и прижал к себе, купаясь в странной иллюзии прошлого.

Надо бы встать, разжечь печку. Но от тепла ее дыхания поднималась забытая нежность из самых глубин души. Надо собраться - столько вопросов, нерешенных проблем, серьезных задач. Отец и мать. Предстоящий суд. Расследование. Но он вдыхал запах ее волос и думал лишь о том, что она такая… настоящая.

Надо действовать - бежать, как привык. Но странное дело, только сейчас Джантар осознал, что за последние годы только и делал, что мчался. И в эти мгновения, когда к нему прижималась иллюзия его любимой, дышала и тихонько вздрагивала во сне, ему нестерпимо захотелось остановиться. Кто знает, сколько продлится это нереальное соприкосновение с прошлым. Сколько раз секундная стрелка успеет обежать круг, прежде чем сьяринта снова одеревенеет в ожидании следующего призыва. Или костра, который развеет окончательно нити прошлого, странно путающие его разум. Прав был Мансей: надо было давно закопать этот блудливый осколок памяти.

Успею. Я все успею, решил про себя Джантар и закрыл глаза.

Небо опрокидывается, жизнь уже не будет прежней, нужно взять подаренные минуты теплого покоя, а потом уже сжигать прошлое и бороться за будущее.

Спустя пару часов он проснулся.

И теперь стоял над сьяринтой и настороженно ее рассматривал.

Она, не просыпаясь, провела ладонью по тому месту, где он только что был, нахмурилась и перевернулась на другой бок. На ее щеке явственно проступил след от подушки.

Джантар напрягся от неприятной догадки - за пеленой сонного молока спала настоящая душа. Перед ним уже не сьяринта. Не кукла для утех, которая деревенеет после призыва. Не сосуд для суккубы. Не тень Акины, хоть и с ее лицом. Игрушки не улыбаются во сне. За знакомым обликом скрывалось нечто чужеродное. И захватчик не собирался покидать обретенное пристанище.

Не спуская с нее глаз, он развел огонь в печке. Поставил воду, послал вестники в несколько мест и приготовился ждать. В голове роились самые фантастические догадки: ловушка, шпион, подосланный убийца, ошибка. Можно до бесконечности перебирать варианты. Джантар был зол и встревожен.

Три капли сонного молока. Три часа сна для женщины. Если расчеты верны, если сьяринта каким-то чудом стала живой, она сейчас проснется, и тогда все станет ясно. Надо лишь подождать.

ПРОДА от 24 августа

Она зашевелилась через час. Сьяринта лежала к нему спиной, но по ее сбившемуся дыханию он ощутил, что она проснулась. Джантар, все это время просидевший в кресле напротив кровати, подобрался и сел прямо. Под рукой удобно лежал меч. Чтобы там ни было – он готов.

Девушка открыла глаза. Несколько минут она просто лежала и рассматривала деревянную стену перед собой. Если бы кто и спросил, о чем ее мысли, она бы легко ответила – ни о чём. Просто рассматривала летающие пылинки, едва заметные в полосе света от окна, и слушала стук своего сердца в ухе на подушке. Похоже на хруст снега под валенками. Она вытянула руку и подставила ее под серый луч, пошевелила пальцами. Отстраненно отметила, что ладонь чужая. Но в голове была странная расслабленность и убежденность, что так надо. Лучше чужая рука с ровной и гладкой кожей, чем своя -- та, что обугливалась на глазах. Лучше чужие деревянные стены и пылинки в сером луче, чем родной дом, рассыпающийся от взрывной волны.