Нина

1

Снег валил крупными хлопьями. Падал на головы Петру и его провожатым – товарищу с сестрой, укрывал их плечи белыми шарфами. А на перроне под сапогами превращался в грязное серое месиво. Состав все не подавали и не подавали. Хоть бы не отменили... Объявлений никаких не было. Просто доверенный человек из депо сказал, что эшелон формируют, пассажирские вагоны, вроде, будут. Отправят сегодня и с этого места, прямо до Харькова. Петр нервно стряхнул с себя снег. Может, человек ошибся? Однако уже собралась толпа жаждущих уехать.

С каждой минутой ожидания у Петра таяла уверенность в правильности принятого решения. Тем более, что и товарищ уговаривал остаться. Их вместе ранило. Петра легко задело, а друга контузило. Пока Петр доставлял в Киев, разыскивал его родных, мать и сестру, устраивал, картина боевых действий сильно изменилась. Деникинские войска, по слухам, отступили за Харьков. Товарищ воссоединился с семьей, а Петр, безо всякой надежды, уже без ощущения, что это его долг, все же решил догонять своих. И воевать до конца. До, как ни печально это осознавать, полного поражения...

Дело было не в духе и не в идее. Дело было в недостатке вооружения. Англичане не давали в долг. А вот большевикам они продали за звонкую монету. Ходили такие разговоры, очень сильно похожие на истинное положение дел.

– Бах! – швырнул носильщик буквально им на ноги чьи-то тяжелые баулы.

Молодая женщина в кокетливой меховой шапочке сердито заговорила, расплачиваясь. К ней жались мальчик и девочка. Носильщик что-то буркнул и пошел.

– Ой, – воскликнула женщина, – а чемоданчик?

Метнулась было за носильщиком, но повернулась к детям:

– Никуда, слышите меня, никуда ни на шаг не отлучайтесь с этого места!

Она убежала. Петр непроизвольно проводил взглядом ее ладную фигурку. Кажется, догнала.

Товарищ Петра похлопал себя по пустым карманам и отправился на поиски папирос.

– Петр Ильич! Почему вы не хотите остаться? – неожиданно заговорила его сестра звенящим, прерывающимся голосом.

Петр взглянул удивленно. За эти дни у него сложился образ юной застенчивой барышни, этакой нереальной для этих дней романтичной особы. А сейчас глаза у Верочки засверкали, она схватилась за рукав его шинели и горячо заговорила о том, что жизнь наладится, незачем цепляться за старую, нужно строить новую. Боже, как она прелестна – свежая, возбужденная!

– Я-ша! – воскликнула девочка у баулов, и Петр невольно прислушался к ее словам. – Не спускай глаз с чемоданов!

Ведет себя точь-в-точь как его старший брат. Тот вечно командовал, строил из себя атамана.

Мальчик пихнул девочку в бок.

Петр подавил вздох: дорого бы он сейчас дал, чтобы узнать, где его братья, что с ними.

Девочка оказалась права. Какой-то шаромыжник выхватил один баул из-под носа у занятых потасовкой детей и бросился бежать.

– Стой, стрелять буду! – рявкнул Петр и ринулся за ним.

Тот вздрогнул от окрика, споткнулся и замешкался. Петр настиг его в два прыжка, рванул чемодан на себя. Вор сопротивляться не стал, предпочел скрыться.

– Тяжелый! – невольно изумился Петр, возвращая баул детям.

– Никаких ценностей! – девочка, казалось, даже не испугалась. – Память. Это просто память!

Разрумянившаяся от волнения Верочка попыталась договорить, но не тут-то было. Ее перебил мальчик.

– Наоборот, наши вещи очень легкие, потому что мы переезжаем зимой. Нам не нужно везти зимнюю одежду. Она на нас!

Петр растерянно захлопал глазами, не зная, как разговаривать с детьми, что обычно им отвечают на такие нелепицы.

– Это неправда! Мы все равно везем пальто. На себе! Вес никуда не делся! – победно заявила девочка.

Мальчик ее толкнул.

– Я-ша! Как ты себя ведешь! И с посторонними заговариваешь! – девочка оглянулась на Петра.

«Вот тебе и благодарность!» – усмехнулся про себя Петр.

Он попытался обернуться к своей спутнице.

– А вы бы, правда, стреляли? А у вас есть револьвер? – не обращая внимания на девочку, а, может, назло ей, спросил у него мальчик.

– Я-ша! – но это была не девочка, это вернулась молодая женщина. – Ну что ж ты всем докучаешь.

Впрочем, она звучала ласково. Петру она улыбнулась извиняющейся улыбкой. Похоже, она чуть старше Верочки, а вон на тебе, куда-то везет детей, это же столько ответственности. Яша потянул ее за руку, она наклонилась, он зашептал что-то, глядя на Петра.

– Я-ша! – возмутилась девочка. – Нехорошо шептаться прилюдно!

– Ах! – воскликнула женщина с чувством, обращаясь к Петру, – премного вам благодарна!

Она приглушала «г» на малороссийский манер и слегка картавила. Выходило очень мило. Как-то по-детски, что ли. Да еще что-то Петру напоминало. Хорошее. Он не смог вспомнить, что именно.

– К вашим услугам! – Петр слегка поклонился и повернулся к нетерпеливо переминавшейся с ноги на ногу Верочке. А тут и брат ее подошел. При нем девушка молчала, только обжигала Петра взглядом. И румянец не сошел с ее нежных щек.

Состав подали. Нахлынула толпа.

– Прощайте, – только и успел сказать Петр друзьям, и его занесло людским потоком в вагон.

Молодая женщина с детьми то ли была опытной путешественницей, то ли ей повезло, она ухитрилась занять нижнюю лавку. Петра зажало распаренными от давки телами совсем рядом. Женщина сказала что-то детям. Мальчик недовольно нахмурился, но дети подвинулись. Девочка ладошкой «держала» место, пока женщина знаками показывала Петру, что он может сесть. Он не заставил себя упрашивать.

Ехали они молча. Петр задумался. Он вспомнил, как смотрела на него Верочка. Мог бы остаться и разделить с ней новую жизнь. А у него даже не шевельнулось ничего внутри. Совсем выгорел за эти годы? Горка пепла вместо души?

Мальчик расстегивал свое пальто. Женщина уговаривала его это не делать – сквозняки. По ногам так и дует! Он упорствовал, снимая пальто, толкнул девочку, она схватила его за волосы и задела локтем Петра. Женщина шепотом просила их вести себя прилично. Дети притихли, но ненадолго.