Нина

4

Они лежали обнявшись. Нина рассказывала нехитрую историю своей жизни. Училась в гимназии. Рождественский городской бал. От кавалеров отбоя не было. Заметила, как испепеляет взглядом всех, кто к ней подходит приглашать, самый неуклюжий. Он и танцевать-то толком не умел. Наконец решился заговорить. Познакомились. Дежурил под окошком. Присылал записки и цветы. Она учебу забросила, а ведь была отличницей. Но когда ты – смысл существования для другого, разве можно о чем-нибудь еще думать? Ждала и выглядывала на улицу: придет сегодня – не придет. Мама потом говорила, что нехотя благословила. Боялась, что все одно к нему сбежит. А он из совсем простой семьи. Единственный из всех выучился. На учителя. Увез ее из Харькова от родителей в Вербилки. Через девять месяцев после венчания родился Яша. И как начал болеть! Она с ним и в Харьков к докторам ездила, и в Киев. Затем кто-то подсказал в Лавре заказать молебен у мощей преподобного Феодосия Печерского. Вернулась в Вербилки. А она, оказывается, Ниночкой уже беременна. Митя все говорил, что если доченька, то непременно Ниной назвать, чтоб такой же красавицей выросла. Родилась Нина. Не прошло и полгода, как выяснилось, что у Мити чахотка. Она себе простить не может, что пришлось от себя детей оторвать, отправить их к бабушке, но она очень боялась, что они заразятся. А за Митей уход нужен был. Но разлучалась с детьми ненадолго, Митя же умер вскорости. Вот и все.

Нина не расплакалась. Просто тихонько вздохнула.

За Митю ей платили пенсию. Не Бог весть что, но им хватало. А потом война, революция, неразбериха. Родители ее к тому времени переехали в Киев, отец болеет. Сестра помочь не может – у нее своих четверо и муж инвалид. Нина с детьми отправилась было в Киев, но они там обуза. Хорошо, что Григорий позвал.

Петр наслаждался ее голосом. Ему нравилось, как она слегка картавит. Вдруг вспомнился Кавказ, горная речка. Сидел тогда в засаде. Долго. Настолько долго, что забыл обо всем. Казалось ему, что время остановилось. Что мир удивительно хорош. Состоит из пения птиц и звуков камней, которые перекатывает по дну быстрая вода. Вот на что похожа Нинина речь! Камешки той горной речки! А потом тишину взорвали выстрелы... Петр вздрогнул, как будто услышал их наяву. Он тогда не позволил мстить. Остановил разгоряченных солдат, не дал вырезать село и вернул пленного юношу, ингуша, отцу. Бойцы его не одобрили, но послушались. Просто - зачем лишнее кровопролитие, зачем месть? Мертвых не вернешь, а благородство никто не отменял. Не будет стыдно перед Богом за бессмысленное кровопролитие. Хотя ему потом доказывали, что для местных это признак слабости.

– Ты меня не слушаешь? – Нина тряхнула головой, ему стало щекотно от ее волос.

Он поцеловал ее вместо ответа.

Она вспомнила о его университете:

– Петя, все-таки, почему пчеловодство?

– Ну, – он дурачился, – потому что я люблю мед. А может, потому что пчелы похожи на армию. Субординация. Структура. Дисциплина.

Нина громко прыснула, но тут же испуганно взглянула на печку и прикрыла рот ладошкой.

Ну да, вспомнил он, дети же.

Нина потеребила ему усы пальцем, он укусил в шутку.

– Ты как мальчишка! Вот кусаешься! – заявила ему с тихим смешком. – А усы для солидности отрастил!

– Нина! Какой же я мальчишка? - он чуть не застонал от огорчения, что она, оказывается, вот так несерьезно к нему относится. - Мы с тобой одного года. И повзрослел я, увы, рано. С первого дня на фронте. На войну нас отправили почти сразу после выпуска.

Его история тоже не была замысловатой. После школы поступил в Казанское военное училище.

– Ты представляешь, – рассказывал он, – начальник училища полковник Кедрин – мой однофамилец. А все считали, что родственник, что меня взяли по протекции. Товарищи относились скептически к моим успехам. А преподаватели спрашивали вдвойне. Ничего, тяжело в учении, легко в бою.

– Суворов Александр Васильевич, – узнала Нина.

Петр кивнул:

– В училище шутили, что слова эти ему приписывают. Что на самом деле он сказал: тяжело в учении, а в бою еще тяжелее. Это верно.

Ушел воевать подпоручиком. В плен попал капитаном. Награды? Петр перечислил.

– Прости меня за мальчишку, – извинилась Нина. – Мне подразнить захотелось. А то ты всегда прав. Я же рано осталась в семье старшей, привыкла командовать. Придется отвыкать! Уступаю место старшему по званию!

Они рассмеялись, но Нина опомнилась и опять глянула на печку. Ах да, спохватился Петр. Дети. Вроде не разбудили. Спят.

Она прошептала ему на ухо:

– Но я знаю, зачем ты отрастил усы. Чтобы улыбку прятать. Со мной не выйдет – я по твоим глазам вижу, когда ты смеешься.

– Нина! – задохнулся он от счастья.

Перед тем как заснуть, Нина попросила:

– Можно, я все-таки починю тебе рубаху? Будь добр, позволь мне это сделать!

Стала заверять, что очень красиво заштопает. Незаметно. Она умеет! И очень обрадовалась, когда он согласился.

Вот странные существа эти женщины!

При детях Нина старалась виду не подавать, что их отношения с Петром изменились. Давалось это с трудом, чувства переполняли их обоих. Но она панически боялась говорить об этом с детьми даже после того, как они заполнили в волисполкоме акт о гражданском состоянии. Петр начал разбираться в условностях новой власти, нужно было приспосабливаться, чтобы выжить, и нашел, как и где оформить бумаги в соответствии с нынешним законодательством. Акт больше походил на пространную анкету. Учет вместо таинства. Но это неважно, сказал Петр Нине, Бог все видит.

– Если Он все видит, то зачем Он все это попустил?!

– Такая она, эта земная временная жизнь. С испытаниями, – ответил Петр. – Но мы их переживем. Вместе. В радости.

Испытаний хватало. Закончились дрова. Нечего было есть.

Голодные дети ссорились и дрались реже, но ожесточеннее. Нина терпеливо их разнимала. Она старалась уложить их пораньше и поднять попозже. Ночные разговоры у Нины с Петром сводились теперь к тому, что бы еще выменять на еду. Выбора у них особо и не было. Из всех ценных вещей все еще оставались серебряные фляжка и столовый прибор Петра. О фляжке и речи не шло: Нина трепетно относилась к памятным вещам, к тому, что незримыми нитями связывало со счастливым семейным прошлым, с радостными событиями. Прибор она берегла на «черный день».