Нищий Миллионер

Нищий Миллионер

Порой бывает, что представители одной нации, разделённые незначительными географическими или социальными расстояниями, так сильно разняться один от одного, что они с трудом понимают речь родного земляка. Например, в английском языке есть слово кокни: оно много раз за период своего существования меняло смысл, но, в данный момент, оно осело на том, что им теперь обозначается специфичный английский сленг и, соответственно, те, кто им орудует в повседневной жизни. Благодаря общественным процессам и телеящику, ныне этим интересным словом, от которого явно веет курятником ( кстати, оно так и есть, - в четырнадцатом веке это слово было образовано от «cock» - англ. «петух» и «ey» - что в теории должно было означать «яйцо»), в сознании широких масс также обозначается колоритный люд Лондонского Дна, да и Англии вообще, даже если они на нём и не шпарят.

  Будь живы до сих пор славянофильские веяние, какой-нибудь разумник, в целях обогащение Великого и Могучего, - носители которого ныне разговаривают на неизвестном языке - эксперты предполагают, что это специфическая смесь русского и кастрированного на оба глаза английского, однако филологи пока в этом неуверены, - перепёр бы нам сие чудное слово на языках родных осин, - раз из фортепиано склепали «тихогром», то почему бы и нет? Наверное, примись они за эту поистине титаническую задачу, - конечно, при полном финансировании Министерства Культурки, - то, после множества бессонных ночей и выпитых чашек кофе, купленных за счёт государственного бюджета, на помятой и засаленной бумажке, на которой кто-то недавно ел пирожное, торжественно появилось бы на свет новое слово - «шокни». Данный термин как нельзя лучше характеризовал бы слово, которым можно было бы смело называть людей, которые активно стреляют по всему живому своим химерическим говором, именуемым суржиком, заставляя растения в панике усыхать, а людские уши брызгать кровью, тогда как мозг уже находится в состоянии глубокой комы, не вынеся жестокого испытания.

   По слухам, носители этой древнейшей культуры обитают в украинских сёлах, в которые неизвестно каким образом попали различные польские, латинские, немецкие, венгерские и прочие центрально и восточноевропейские словечки.

   Ещё древние греки установили опытным путём, что при окончания кругового движения все тяжёлые элементы, вращающиеся в ней, оседлают в центре, а лёгкие, тем временем, спешат сверкнуть пяткой и оказаться на периферии, как можно дальше от своих родственников, видимо, испытав все прелести этого водоворота, они спешат навестить другой, справедливо это наблюдение и для социальных отношений. С течением истории, ещё в те времена, когда дым заводов не коптился над небом горожан, самые достойные представители сельской глуши решали отправиться покорять город, так как поле деятельности в их родном селе зарастало бурьяном, в виде наточенных вил, которые смотрели на них сверкающими зубцами из двора каждой хаты, после того как один из соседей, после тесного знакомства с одним из славных представителей этих славных людей, обнаруживал, что его карман значительно похудел и проявляет тенденцию к анемии. В результате такого исхода, которое сопровождалось народными гуляниями в том селе, дражайший сын которого навечно покинул родное гнездо, удалые парни, всеми правдами и неправдами оседали в центрах цивилизации, как им тогда представлялось, и развёртывали свою деятельность с новой силой. Конечно, постепенно влияние города оттачивало их натуру и они начинали старательно мимикрировать под окружающую действительность, так как если этого не происходило, то реализация их гениальных комбинаций была усложнена тем, что потенциальные клиенты, не будучи в силах понять пройдоху, могли только изумлённо таращатся на этого пришельца, издающего членораздельные звуки на неизвестном науке языке. Так происходил процесс ассимиляции, результат которого всплывал через много поколений, когда их потомки покровительственно позволяли себе пнут какого-нибудь деревенщину, посмевшего приехать в его родную вотчину, дабы,- какой удар по культуре, - посметь работать на заводе или, что ещё хуже, получать высшее образование, а потом пойти и облапошить этого деревенщину при первом же удобном случае.

  ...В одном из районов Матери Городов Русских находилось одно весьма интересно заведение, обозначенное в бумагах как «бистро», но быстро там подавали не еду, а продукцию заменяющуюся простым смертным амброзию олимпийских небожителей - алкогольные напитки.

  Тогда стоял прохладный осенний вечер - лето ещё не успело отступить, а зима уже издали начинала своё вероломное наступление. Хорошо освящённый и просторный зал гудел словно улей хором мужских голосов. Как всегда, разговоры вертелись вокруг трёх тем: анатомических пикантных подробностях, о надоевший работе со злобным, как цербер, начальником, не дающего ему нормально покурить в двадцатый раз за час, попутно читая на рабочем компьютере гороскоп, ну и, конечно же, о семейных катаклизмах, на фоне которых японские цунами предстают детскими водными процедурами, и неизменным источником которых служит драгоценная вторая половинка. При этом отцы семейств неизменно показывают фотокарточки со своими парослями - умницами, красавцами и чуть ли, наверное, не новыми Лейбницами или Оппенгеймерами, - конечно же целиком в него, заключают свой рассказ мужчины подтягиваясь пятой кружкой пива, пока дети дома вместе с непутёвой женой ломают свои извилины над домашним заданием, составленным гением для не менее гениальных детей, - по-другому назначение и содержание этих задачек не объяснишь.

  Среди-то этого достопочтенного собрание находилось и два старых друга: Максим Иванович Филин и Виктор Иннокентьевич Борисенко, юридически относящиеся к категории женатых, но, в отличии от других «работяг» честно отпущенных жёнами на это рандеву, - ведь они не виделись уже более месяца, что негативно сказывалось на их психологическом здоровье и, соответственно, на здоровье окружающих. По удобней умастившись в барных стульчиках, они самозабвенно ввергнулись в стремительный словесный поток, образованный в равной степени устами каждого из них. Стоявшее подле них пиво игриво играло янтарным цветом в искусственном свете, слово сирены заманивая мужчин на свою приманку, однако, не смотря на это,  оно оставалось нетронуто-девственным.