Нисшедший в ад

Глава II. Кана Галилейская

Море тихо и мелодично шумело, от него веяло свежестью и величавым покоем. В этот день солнце ярко светило, украшая синюю плоть моря серебряными звездами, – отблесками своих Божественных лучей. Иисус сидел на берегу на большом, прохладном еще камне. Он наблюдал, как волна подкатывается к самым Его сандалиям и, нежно коснувшись пальцев Его ног, вновь возвращается в море, оставив по себе на берегу дары, которые она принесла с собою. На смену ей рождалась в море другая волна, за той – третья, четвертая. Они вели себя так же, как и первая, но дары приносили другие: ракушки, камешки, водоросли, а то и какое-нибудь мелкое морское животное осторожно положит у Его ног, и животное смотрело на Иисуса своими загадочными круглыми глазами ласково и доверчиво, но в то же время как будто пыталось разгадать, что за думу думает Спаситель, но следующая волна уносила животное в его родную стихию, оставляя на мокром песке иного гостя. Море, как ласковое доброе дитя, пыталось заигрывать с Ним, чтобы вызвать на Его печальном лике улыбку. И Иисус улыбнулся морю. Он поднял глаза и обозрел его всё, сколько видно, до самого горизонта, где оно граничило с более светлым небом. Это было море Киннереф, или Галилейское море. Но те люди, которые видели моря более широкие и более глубокие, называли его Геннисаретским озером.
Если бы кто из людей находился бы поблизости от Иисуса, он увидел бы, что губы Его шевелятся: улыбаясь, Он рассказывал что-то морю. Но поблизости никого не было. Безлюден был берег, лишь вдали, в серебряном сиянии утреннего солнца, справа от Иисуса, виднелось множество рыбачьих лодок, некоторые из них были в море, другие – на берегу, привязанные к колышкам толстыми веревками или прикованные металлическими широкими цепями. В это время – восходящее солнце два часа тому назад сменило свой красный цвет на блистательный золотой и теперь раскалилось до ослепительно-белого – рыбачьи семьи, отцы и старшие сыновья, еще трудились в море: кто оканчивал лов, а кто уже на берегу разбирал сети.
Почему печален был Иисус в это безоблачное утро? Что привело Его в город Капернаум приморский, каменные стены которого виднелись позади Иисуса на зеленых холмах? Что Его привело на этот усеянный камнями берег? Его мысли витали в других местах, где Он был последние семь дней…
Из пустыни Иисус торопился в крепость Махерон к нуждающемуся в Его помощи Иоанну Крестителю, но Он опоздал. Черное дело уже было сделано: молодая жизнь Иоанна, который был старше Иисуса всего на полгода, оборвалась страшным, фантастическим образом – царское слово оказалось важнее человеческой жизни, и царский пир завершился казнью и глумлением. Так закончился великий жизненный путь великого пустынника и Предтечи Его. Для Иисуса горька была эта утрата. Кто был истинным виновником смерти Иоанна и чью волю, не сознавая того, выполнили Иродиана с дочерью и осуществил трусивший и колебавшийся между желанием убить Иоанна и страхом перед народным бунтом Ирод Антипа, Иисус знал. Черный исполин нанес очередной удар.
Медленно, не торопясь, пошел Иисус в Кану Галилейскую, где теперь жила Его земная семья – овдовевшая Мария, Его сводные братья и сестры – дети Иосифа от первой жены, и где Он совершил еще до Своего Крещения на Иордане чудо по просьбе своей земной матери.
Когда Он проходил мимо красивого приморского города, раскинувшегося на зеленых холмах, вдыхающего постоянно морской холодноватый и свежий воздух и называемого Капернаумом, Иисус на несколько секунд остановился, поглядел задумчиво на его каменные стены и тихо улыбнулся. Этот город Он тут же избрал в сердце Своем, отсюда Он пойдет с Благою Вестью – сначала по дорогам Галилеи, потом по всей земле Ханаанской, а затем и по всей Земле, чтобы в конце Своей земной жизни явить Себя всем людям и указать Путь в иные миры не через смерть плоти, а через преображение своего физического тела. Так начнется великое уничтожение закона смерти.
А до Каны еще оставалось четырнадцать часов пути по еще зеленой холмистой местности. Нужно было идти всё это время за солнцем, которое, словно указывая дорогу, всё дальше и дальше перемещалось на запад. И из нежных осенних солнечных лучей как бы сам по себе соткался образ: грубый, но такой родной пролом в стене. Это дверь в другую полутемную комнату, в которой видна коленопреклоненная женщина; косые солнечные лучи, проникнув в комнату через высокое узкое окно, ласково обнимают молящуюся. О чем молится женщина не слышно, а слышен только треск хвороста в очаге да стук молотка плотника Иосифа, который доносится с улицы. Дивная вещь – память – представляет милую картинку, которая тешит и согревает сердце. Иисус теперь шел к этой женщине, к лучшей из жен, к самой красивой женщине Галилеи. Он знает ее тысячи лет, видел ее парящей среди Ангелов в удивительно прекрасном мире. Там она готовилась к великой миссии – родиться в пятый раз в мире человеков, в стране Израиль под именем Мария и стать Его матерью на земле, а Ангелы пели ей чарующие песни, и их пение разливалось радугой из тридцати шести неведомых миру людей цветов от одного края небес до другого…
…Вечером, когда солнце посылало земле последние в этот день золотые лучи, Иисус переступил порог одного дома в Кане Галилейской. В доме было тихо и, как в образе, сотканном из солнечных лучей, хотя это был и другой дом, лишь хворост сладко потрескивал в горящем очаге. Но не слышно было молотка плотника Иосифа! Когда Иисус вошел в комнату, женщина, находившаяся там, тихо вскрикнула, метнулась, упала перед Ним на колени и горячо поцеловала Его руку. Он тоже опустился рядом с ней на колени и поцеловал обе ее маленькие, пахнущие сандалом руки. Затем Он помог ей подняться и слегка отстранил от Себя, как бы говоря: «Дай-ка посмотрю-полюбуюсь на тебя, матушка». Никто не сказал бы, что этой женщине в простой галилейской одежде сорок шесть лет, она была удивительно молода и красива, ибо не властно время над чистыми душой. Сейчас ее большие, по-детски чистые карие глаза светились счастьем, а по нежным щекам бежали слезы радости. «Ты с дороги, Иешуа. Присядь, отдохни, – говорили ее глаза, – я омою Тебе ноги по обычаю. Я знала, что Ты придешь сегодня, Сынок, и поэтому купила дорогого мирро для помазания». Они понимали друг друга без слов. После обычного приветствия Мария засуетилась возле стола, выставляя на него фрукты, овощи, мед, молоко, разбавленное водой вино, сделанное из галилейского винограда, сладко пахнущие свежеиспеченные хлебы. Иисус видел по глазам Марии, что она знает, почему Он пришел сегодня, поэтому так и не сказал ей слова: «Матушка, настал Мой час. Мне пора», потому что уже прочитал в ее глазах ответ: «Я знаю, и да прославит Тебя Отец Твой Небесный». Он произнес вслух другое, и это были первые слова, прозвучавшие в тот вечер в доме:
– Как Я люблю капусту!..
Перед Ним на столе стояла посудина, в которой было вкуснейшее блюдо – тушенные в оливковом масле и меде капуста и айвы…
…После вечерней трапезы Иисус вышел один в айвовый садик. Ночь была прекрасной, прохладной и была наполнена заманчивым пением сверчков. И память из этой ночи соткала новый милый образ: огромный айвовый сад в Кане Галилейской, а в нем длинный-предлинный стол и гости за столом. Это свадьба. Брачный пир в Кане Галилейской.  Двое молодых, счастливых людей; в этот день они соединили свои жизни, они теперь наверно знают и понимают всем своим существом, какое счастье найти в мире, полном и бед, и горестей близкого родного человека, какое это сокровище, этот другой человек, исполненный Божественной любви. Оба они из бедных семей, и жить им придется трудно, и растить детей будет нелегко. Но что такое трудности, что такое бедность, когда есть счастье, когда они вместе. Мария тогда только что переехала из Назарета в Кану. И приглашена была Мария на свадьбу вместе с другими людьми, живущими в этих бедных, узких кварталах Каны Галилейской. Зван был и Иисус. Пришел Он порадоваться счастью молодому, ибо любил людей, и радость их, и веселие их. Радовались гости тому, что множится любовь, увеличивается мировая радость.
– Будьте счастливы, дорогие Мои, пусть ваша любовь крепнет с годами, – прошептал Иисус, глядя на светлые образы невесты и жениха, вставшие перед Его мысленным взором в эту тихую безлунную ночь.
Будет – о, будет! – другой Брачный Пир, где Иисус будет Женихом, и соберет Он на этот Пир всех-всех, живущих в мирах Земли. Тогда сочетается Он с женою Своею – Церковью – в неизреченной, святой любви; радостью великой и ликованием наполнятся миры Земли от высот до низин. И тогда начнется другая Земля, приумножению любви и радости на ней не будет конца: долгожданная Дочь, истерзанная и измученная, начнет свое великое лечение, возрождаясь вновь, чтобы блистательной жемчужиной войти в Божественную Вселенную и воссиять в Ней новым светом. И увидят все прекрасную, горячо любимую Дочь Божию и возрадуются ее исцелению.
И вот снова брак в Кане. Встает архитриклин, просит наполнить чаши, он желает что-то сказать молодым. Служители замешкались, но гости за пиром этого не заметили. Заметила Мария, заметил Иисус. Жалко Ему стало молодых и праздник их: ведь по бедности у них не хватило вина для гостей.
– У них вина не хватило, – шепнула Иисусу Мария. Иисус понял ее.
– Не настало еще Мое Время, матушка, – сказал Он, ласково улыбнувшись.
Мария обняла Его руку, прижалась к Его плечу, затем встала из-за стола и подошла к служителям.
– Что Сын мой скажет, то и сделайте, – тихо сказала она им.
Иисус подошел и, указав служителям на шесть каменных водоносов, которые стояли тут по обычаю очищения, сказал им:
– Наполните их водой.
Служители, ни слова не проронив и даже не помыслив задавать какие-либо вопросы, принялись за работу.
– Теперь наполните чашу архитриклина, – сказал Он и вернулся к столу.
Вся работа была проделана точно, быстро, так что никто из гостей не заметил заминки. Архитриклин, получив чашу с вином, пожелал много доброго молодым и, отпив глоток из чаши, подивился и похвалил жениха, что сберег такое превосходное вино доселе. Служители наполняли чаши из водоносов, и все пили новое вино радости, вкусное, освежающее, не одурманивающее голову, а удваивающее силы и веселие.
Радовался Иисус, глядя на собравшихся за этим столом. Он пришел на землю, сошел с Небесных Высот не только для того, конечно же, чтобы превращать воду в вино, но и не только за тем, чтобы помогать людям в их горе, скорбях, страданиях, бедствиях, но помогать и в радости их.
Счастливы люди, чей брачный пир посетит Иисус, но безмерно счастливы те, кого Иисус позовет на Свой Брачный Пир…
…Ранним утром, когда солнце-художник раскрасило небо на востоке в удивительные цвета, Иисус покинул Кану. При прощании с Марией Иисус наконец решился и сообщил ей печальную весть об Иоанне Крестителе, сыне ее двоюродной сестры Елисаветы и священника Захарии, уже давно покойных…