Ночь всех Ночей

Ночь всех Ночей

***

Солнце плавно скатилось за горизонт. Небо постепенно растеряло богатые краски заката.

Нечто в сумерках шепнуло: "Отныне я буду Тьмой". И улыбнулось, открывая сонные глаза.

Взгляни в окно... Ну же, посмотри! Темно, правда? Всё потому, что мёртвый свет ламп мешает видеть правильно. Надо выйти наружу. Пойдём, ну же! Это не страшно, ты быстро привыкнешь.

Дверь захлопнулась за твоей спиной и ночной уютный мрак мягко заключил тебя в свои объятия. Тебе холодно? Ничего, скоро согреешься. 

Ночью так тихо для непривычного и нечуткого человеческого слуха. Да и не расслышать ничего особенного вблизи человеческих жилищ. Нужно уйти подальше.

Давай, не бойся! Будет весело, я обещаю!

Чернильную тьму, затопившую лес, разрезали чёткие росчерки лунного света. Всё кажется нарисованным серебрянными и тёмными оттенками. Никаких лишних цветов. И никаких лишних звуков. Лишь мягкий смех рассыпается по бархату ночи хрустальными колокольчиками. 

Скользят меж деревьев призрачные тени. Они кажутся хрупкими фигурами из чёрного хрусталя, окутанными дымчатыми шелками. Они танцуют, едва касаясь земли. Танцуют, соединяясь друг с другом кончиками пальцев на краткий миг, чтобы разлететься, подобно осенним листьям. Безмолвно, неумолимо, вечно - танцуют тени во имя Ночи.

Мы проходим сквозь тени. Ты дрожишь? Да, тени холодные. Они очень одинокие и не в силах согреться друг о друга. Как и люди, верно? Просто тени честнее. И не таятся за искусственными жестами. Взгляни - в их движениях нет ни грамма фальши. 

Ночь срывает все маски с души.

Глубоко-глубоко в лесу скрыта от посторонних взглядов лужайка. На ней растут прекрасные цветы, что распускаются только по ночам. Они взращены заботливыми ночными феями на земле, обильно омытой кровью невинных и забытых, и души проклятых берегут эту красоту. Но не страшись их оскаленых клыков! Я с тобой, нас не тронут, нам можно любоваться этой ночной кровавой красотой...

Белые лилии распустили свои остроконечные лепестки навстречу луне. Внутри каждого цветка сверкает капелька крови и на кончиках острий лепестков застыли слёзы. Чёрные розы с багровыми краями источают горько-сладкий аромат. Это аромат растоптанной любви и разбитых сердец. Парфюм неразделённой любви и изживших себя чувств. Кружится голова от запаха предательства, а края влажно блестят, сочится по каплям злая кровь отомстивших за себя. Скромно качают головками фиалки нежно-фиолетового цвета. Осторожнее, в них живут маленькие ночные феи. Одетые в чёрное, с бледными торжественными личиками, они воскрешают в цветах мрачную красоту жертвенных несчастных душ.

Почему ты плачешь? Тебе жаль девушку, которая повесилась из-за неразделённой любви? Тебе поведали об этом феи или вот эта алая орхидея? Открою тебе секрет: стройный гладиолус рядом с ней - юноша, который не смог её полюбить, и за это поплатившийся жизнью. Он принял смерть от её рук смиренно, признавая своё поражение, и тем самым заработав благосклонность ночных фей.

Здесь множество подобных историй цветёт. И каждая неповторима в своей чувственности, отчаянии, ненависти и любви.

Зеркальная гладь лесного озера отражает луну и бархатные небеса. Над поверхностью разливается нежная песнь. Это русалки - брошенные девушки, опороченные, запятнанные любовью и предательством. Они омыли раненные свои сердца в глубинах озёрных и отныне он их дом. Ты, верно, слышал страшные истории о том, как русалки топят всех, кто, заслушавшись их пением, подойдёт к ним. Ты снова дрожишь - не надо бояться. Озёрные девы топят всего лишь потому, что желают тепла. Им при жизни его не досталось, вот они и ищут его после смерти. Только мёртвым больше уже никогда не узнать тепла человеческих объятий. Увы, они навеки одиноки и нелюбимы, оттого и печальна песня.

А на берегу пляшут ведьмы и колдуны. Родились людьми, но продали свои души тьме, вот и гуляют с нечистью. Хотя... Разве справедливо называть ночных духов нечистью? Есть люди куда более нечистые, нежели эти создания.

Но мы будем праздновать не с ними. Идём же!

Опять ты трясешься от ужаса! Сколько можно, пора бы уже привыкнуть к ночным пейзажам. Да, это кладбище. Да, мертвецы всех степеней разложения встречают нас. Взгляни, как причудливо свисает плоть с их костей, как мутен взор, как они идут, протягивая руки. Им нет после смерти покоя. Бедняги. Идем, нас ждут. 

Под каменным ангелом, сложившем руки в молитве, распахнувшем черный крылья, стоят люди в черных одеждах. Девушки в роскошных платьях - корсеты, оборки и кружево. Юноши - кожаные колеты и шипы, кожаные штаны и сапоги. Черные губы, черные веки, черные ногти и волосы. Бледная кожа, тихий смех, неспешная беседа, звон бокалов с кроваво-алым вином. Дети Ночи празднуют Саммайн, день, когда их мятущиеся души, столь яро отторгаемые человеческим обществом, могут на миг - лишь на миг! - прикоснуться к тому миру, к которому они принадлежать должны были. Возлюбленные дети и последователи звездноглазой Богини Ночи, они пьют ночной мрак и наслаждаются лунным светом. И безлунными ночами вглядываются во тьму, верят и надеются, что сейчас придет тот, кто заберет их в Вечное Царство Ночи, полное мрачных чудес. И каждый раз их надежда, разочарованная, засыпает, оседает хлопьями пепла в глубинах души. 

Ты неуверенно улыбаешься: да это же обыкновенные готы! Не скажи, они другие, они особенные. Не называй их обыкновенными. Они - Дети Ночи. Те, кто услышал ее Зов. Те, у кого в душе - буря. Нежелание быть человеком, быть с людьми, ненависть к миру - нет, не к свету. К миру, что выстроили люди. К этому обществу. Они пока слабы, они не могут сбросить самостоятельно оковы этого мира и создать свой собственный. Но однажды они уйдут в Царствие Ночи и присоединятся к своим братьям и сестрам по духу. И после них такие будут, и еще больше детей облачится в черное и кровавое, еще больше с надеждой посмотрят в ночной мрак. 

И когда Детей Ночи будет много, когда они осмелеют и наберутся сил, они...

Ты не дослушал меня - тебе слишком страшно слушать мой голос. Ты ведь меня даже не видишь. Я - тень, я - лишь призрак в твоей голове. Ты несмело идешь к смеющимся парням и девушкам. Я замолкаю. Мне любопытно, что же будет дальше?

Тебя приняли, ты пьешь вино и смеешься со всеми вместе. Кажется, тебя приняли. Или же нет? Ведь Зова ты так и не услышал, ты все еще считаешь все игрой своего воображения или розыгрышем, несмотря на те чудеса, что тебе были показаны. 

Без пяти двенадцать; колокол звонит по вечности. Все бледноликие, одетые в темное замерли - и ты вместе с ними. 

Колокол отзвонил, все переглянулись, улыбнулись. Вытащили ножи из ножен, спрятанных под одеждой. Ты недоуменно озираешься.

Взмах, удар решительной рукой. Ты кричишь, а кровь плещется вокруг...

Тела лежат на земле вокруг тебя, словно сломанные куклы. На губах застыли улыбки, в глазах отражается вечность. Кровь так заманчиво блестит в лунном свете. 

Что же ты?.. Только что так кричал, а сейчас лишь можешь с ужасом наблюдать, как тени, что плясали в лесу - помнишь ведь, еще в самом начале нашего путешествия? - бродят меж них, набрасывая на них плащи из чистой Тьмы. Нет, они не присоединятся к теням. Им другой удел уготован.

Встают. Не замечая тебя, идут спокойно и ровно в лес. О да, это не те гнилые зомби, что нам повстречались. Этим хватило смелости выйти за рамки, перешагнуть Грань между миром живых и мертвых. И вернуться обратно. И каждый несет в себе частицу того мира. Словно маленький черный огонек в груди у каждого. Ран больше нет, как и боли, и страха. Впрочем, последнего не было и прежде. Они идут в Ночь. Они возвращаются домой. Они улыбаются.

А ты? Ты молча смотришь вслед. Ты правильно понял, тебе туда нельзя. Пока нельзя. 

Ступай домой. Ступай, говорю. Ночь проходит. Ты уже увидел все, что смог. Большего тебе не вынести. Ни плясок демонов в небесах, ни танцев кровавых вампиров, ни Дикой Охоты. Не вынесешь ты песен проклятых и ушедших. Просто не поймешь красоты падших. Так что иди домой. Если повезет, тебя не хватятся.

Не волнуйся обо мне. Я покину тебя, как только ты вернешься домой. Мне среди людей нечего делать. Я только провожу тебя, чтобы ты не угодил в чьи-нибудь сети. 

Ты медленно и неуверенно шагаешь по кладбищу. Вдруг останавливаешься. Смотришь на часовенку на отшибе. Нет, стой, не иди туда!

Не входи, прошу!

На алтаре лежит гроб. Открытый. Не подходи к нему. 

В нем лежит девушка в черном платье, накрытая черной полупрозрачной вуалью. В руках сжимает нож. Она усыпана алыми розами, на лице застыло отстраненное и светлое выражение. Не тревожь ее покоя. Ты не знаешь, кто она. И ты не поймешь, почему она едва заметно усмехается тонкими губами.

Зачем ты снял вуаль? Зачем разглядываешь хрупкие черты? Зачем идешь дальше, к книге, раскрытой у ее изголовья? Не читай. Заклинаю, не читай!

Но ты меня не слушаешь.

Древние слова слетают с губ, падают вниз тяжелыми рубинами, оставляя горькое послевкусие. Словно дыхание забытых богов проносится по храму. Ты смолкаешь, растерянно смотря, как встает та, что спит в гробу. 

Нечто в сумерках шепнуло: "Отныне я буду Тьмой". И улыбнулось, открывая сонные глаза.

Она улыбается. И моего голоса больше нет. 

Она улыбается, открывая сонные глаза, до краев наполненные Тьмой. Она хорошо отдохнула в тишине заброшенного кладбища. Она смотрит на того, кто по недомыслию разбудил саму Ночь, и смеется. Храбрецу положена награда. 

Легко соскальзывает на пол, подходит, быстро перебирая босыми ногами. Нежнее прикосновения бабочки ее поцелуй; на его губах он горит раскаленным клеймом. Все будет хорошо. Скоро он уйдет в ее Царство. Он поймет прелесть Вечной Ночи, ее мрачного торжества. 

Ночь выходит на улицу, вдыхает свежий воздух. С наслаждением слушает песнь демонов. Поднимает руки вверх и взлетает, с восторгом ощущая ветер. Она летит над лесом, над городом, улыбаясь и жадно всматривается в жизнь людей. Когда-то ведь она тоже была человеком, но предпочла иную судьбу. 

Опускается посреди другого кладбища. Здесь веселится другая компания. И мрачнеет лицо Богини. Вот за это она возненавидела людей. За это она и начала вселять в их сердца ужас. 

Взмах тонкой рукой. Крики. Плоть разрывается, кости крошатся, брызжет на землю кровь. Жертва смотрит с ужасом на свою спасительницу.

И из-за таких же точно испуганных глаз она когда-то попросила заклятого врага, юного и твердого в своей вере священника запечатать в старом заброшенном храме... Когда поняла, что стала чудовищем, а не ангелом Тьмы.

Тряхнула головой, прогоняя воспоминания. Сегодня ее ночь, и ничто ее не испортит.

Колышутся тени у иконостасов. Ровным голосом священник читает молитвы за упокой души одной улыбчивой девочки. Он всегда так делает в эту ночь. Эту Ночь всех Ночей. В точно такую же, тридцать лет назад, он пообещал молиться за душу самой Ночи, и держит свое слово.

Прохладный ветер пощекотал затылок. Тихий смех рассыпался под сводами церкви. Почти неслышно по полу простучали босые пятки. 

- Все молишься за меня?

- Да. Тебя все-таки разбудили.

- Ага. Хотя ты всячески мешал этому, верно?

- Я молился об этом.

- Не одними молитвами дело делается, верно?

Молчание вместо ответа. Упрямый взгляд карих глаз. Она и забыла, как быстро стареют люди... Она помнит его юным упрямцем, а сейчас перед ней не менее упрямый мужчина с поседевшими висками и морщинками вокруг глаз.

- Эта история однажды снова повторится, - глухо звучит ее голос.

- Ты снова будешь убивать.

- Несомненно. Обещай, что остановишь меня.

- Клянусь.

- Я призову все силы Хаоса, всех богов подземных миров. Я укутаю землю Вечной Ночью. Прольются реки крови, вопли умирающих не будут смолкать. Огонь пожрет все, что создал Человек. И придут на землю Иные. Дети Ночи. И построят свой мир на костях прежнего. Это сбудется, мой извечный враг. Как бы ты не старался мне помешать.

- Я клянусь пред Богом, что остановлю тебя. Я знаю, конец предрешен. Но я буду отодвигать его снова и снова, давая людям шанс на еще несколько десятилетий.

- Бесполезно. А Бог тебя не слышит, и ты это прекрасно понимаешь. Упрямство тебе к лицу. 

Молчание. Опущенные плечи, маска веселости слетела опавшей листвой. 

- Ты... только пообещай мне одно... Когда Хаос придет, когда наступит Апокалипсис... Если будешь еще жив, найди меня! Обязательно найди. Хоть по трупам иди, но найди. Я бы так хотела жить в новом мире, но не смогу. Я лишь хочу уснуть... Так что закрой мне глаза - помоги уснуть. Я хочу уснуть в твоих руках. Ты ведь примешь свой истинный облик на время Армагеддона, да? Я буду любоваться сквозь дремотную дымку на твои крылья. Ты споешь мне колыбельную? Закроешь глаза и пожелаешь сладких снов, ладно? Я буду спать крепко-крепко. И спокойно. Обещай...

- Обещаю. Я найду тебя и убью. Ты умрешь на моих руках. Я спою тебе и закрою твои глаза. И пожелаю приятных сновидений. А после спрячу твое тело в самом глубоком и недоступном гроте. Ты будешь крепко спать в холодном царстве камня и вечной темноты. Ведь это твое самое заветное желание...

- Не угадал. Вовсе не это я желаю. Но ты ни за что не догадаешься о моем настоящем желании. Что же, спасибо тебе и до встречи. Знаешь, я ни о чем не жалею, кроме того, что твой Господь не смог меня спасти.

- ...Я тоже.

То, что началось, как сказка для храброго мальчика, закончилось грустью Богини и ее будущего убийцы. Они могли бы любить друг друга - в иной реальности, где он бы стал художником, а она бы писала романы о вечности. И не было бы ее слез и боли, и не ранили бы ее люди; и не было бы его ненависти к порождению тьмы. 

Юноша медленно шагает по пустынному замку. Все веселятся в саду, а он предпочел одиночество. То, что началось сказкой, завершилось тихой грустью и страшной переменой. Он отстранено смотрит в окно. Какой странный мир, такой темный и светлый одновременно. Вечные уютные сумерки. Вечно одинокие, но единые дети. 

Так странно, но тепло...

То, что началось, как сказка...

Девушка открыла темные глаза, сонно улыбнулась звездам. Шепнула им доверительно: "Отныне буду Тьмой". И пошла, мягко ступая босыми ногами по битому стеклу, призывать в этот мир последнюю войну.

Священник медленно снял крест с груди. Достал из тайника меч. За спиной неслышно раскрылись два стальных крыла. "Я тебя найду," - тихое обещание в гулкой тишине собора. И в небеса горящие адским огнем взлетает падший, но не потерявший света, ангел.

Глаза в глаза, улыбка на губах, меч окровавленный в опущенной руке. 

- Спой мне...

- Засыпай, на руках у меня засыпай.
Засыпай, под пение дождя.
Далеко, там где неба кончается край,
Ты найдешь потерянный Рай.

Подставлю ладони, болью своей наполни.
Наполни печалью, страхом гулкой темноты.
И ты не узнаешь, как небо в огне сгорает.
И жизнь разбивает все надежды и мечты.

Засыпай, на руках у меня засыпай.
Засыпай, под пение дождя.
Далеко, там где неба кончается край,
Ты найдешь потерянный Рай...*

- Поздно... - шепчут пересохшие губы. Улыбка замерла навек.

- Сладких снов. - Ангел запечатлел на лбу целомудренный поцелуй.

В холодном хрустале заснула последняя Богиня старого мира. Ангел закрыл ее своими крыльями. Он улыбнулся ей первый и последний раз, смутно сожалея о несбывшихся желаниях.

Ему ни к чему новый мир. Пусть танцуют на костях Дети Ночи. Пусть горят города. Пусть...

Пусть новый мир расцветает черной розой. Пусть новые песни щемят сердца. Пусть новая любовь греет сердца. Пусть храбрец, что стал невольно причиной всему этому, ведет в танце хрупкую девушку в черном кружеве. Пусть они смеются, забывая страдания старого уродливого мира.

А они будут спать и видеть одни на двоих сны в малахитовом гроте глубоко-глубоко под горой.

Сны, где он просто художник в старинном городе, а она пишет романы о вечности и верности. Где они мечтают под сенью старых дубов, где кормят голубей; где они танцуют вальс под дождем и греются под одним пледом у камина. Где он дарит ей лилии, а она печет пироги с яблоками. Где у них есть дом, в который хочется вернуться. Где они просто могут быть собой и где грязь мира не коснулась их.

Это, правда, прекрасные сновидения...

И Ангел, и Богиня Ночи заслужили их. Они уплатили свои долги сполна, исполнили все обещания. И могут спать, улыбаясь друг другу в уютной тишине...