Ночи Калигулы. Восхождение к власти

Глава XXI

  Галера вошла в гавань. Высокая башня маяка ослепительно белела на фоне голубого неба. Гортанно кричали чайки, разноголосо шумела пристань. Голые до пояса рабы поспешно бросили в воду мешки с отрубями, чтобы смягчить удар борта галеры. Мягкий толчок заставил Сеяна вернуться к действительности.

  Префект спустился на берег по скрипящему деревянному настилу. Коричнево-зеленая вода Тибра пахла гнилыми водорослями. Элию Сеяну необъяснимо нравился этот неповторимый запах.

  Ликторы бежали перед Сеяном, громко выкрикивая его имя и должность. Люди поспешно сторонились, давая дорогу столь важному государственному человеку.

  - Слава Луцию Элию Сеяну! – выкрикнул кто-то.

  Сеян взглядом нашел крикнувшего среди многолюдной толпы и скупо улыбнулся.

  Конечно, римляне не приветствовали префекта с той горячей любовью, как некогда – Германика. И все же, на лицах плебеев и граждан средних сословий читалось уважение. За истекшие десять лет Рим привык видеть Элия Сеяна чаще, чем цезаря Тиберия.

  Сеян распоряжался раздачей хлеба, отдавал приказы когортам охранников, присутствовал при освящении храмов и статуй, передавал в сенат императорские письма. Он вдоль и впоперек исходил кривые римские улицы. А Тиберий в это время предавался извращениям на острове, названием которого матери пугали непослушных детей.

  Элий Сеян, высоко подняв седеющую голову, проходил среди толпы. Жадно прилушивался к редким возгласам: «Слава!» Префект претория с удовлетворением отмечал любопытные взгляды: люди всегда разглядывают, как диковинку, тех, чье имя у всех на слуху.

  Неожиданно вспомнилась жаркая лунная ночь десятилетней давности. Стройное тело Ливиллы белело в темноте. Темно-красным было покрывало на ее ложе и вино в серебрянной чаше. Сеян жадно пил терпкую горечь вина, пьянел от ненасытных поцелуев Ливиллы. Тень отравленного Друза неслышно склонялась над любовниками. Но только воображение Сеяна ощущало присутствие мертвеца.

  - Когда пройдет срок траура, – шептала Ливилла между неистовыми поцелуями, – попроси у цезаря моей руки. Мы будем счастливы вместе. Ты войдешь в императорскую семью, станешь правой рукой старого Тиберия. И тогда я уговорю его усыновить тебя и назначить наследником...

  В ночной тишине слова женщины звучали призывно и маняще. Сеян слушал их, жадно блестя глазами.

  - Друз умер, – зловеще улыбалась она. – Сыновья Германика нам не помеха. Вонючий козел Тиберий – тоже. Отравы, что ты принес мне, хватит на всех!

  И снова в темных глазах Ливиллы светилась бездна. И Элий Сеян готов был прыгнуть в эту бездну, не колеблясь...

  Злые парки вскоре перерезали нить ее жизни.

  Удивительно, но Сеян на самом деле стал правой рукой императора, хоть и не породнился с ним. Может, Ливилла владела даром пророчества? Почему же она тогда не предвидела ужаса собственной смерти?

 

***

  У порога дома Сеяна встретила жена Апиката – пресная, бесцветная. Разве можно сравнить ее с Ливиллой? Сеян заставил себя приветливо улыбнуться и обнять ее. Отведал вино и хлеб, поднесенные женой.

  Из дверей с радостным криком выбежали дети – мальчик и девочка. Префект подхватил их на руки, по очереди покружил вокруг себя. Дети восторженно визжали, цепляясь за отца. Сеян любил их. Но сегодня – именно сегодня! – из памяти не выходил белокурый мальчик, сын Ливиллы. И Сеян снова опечалился.

  Ночью он без сна лежал на ложе из дерева аканф, обладающего, по поверьям, магической силой. Рядом сонно сопела жена. Сеян с отвращением отодвинулся подальше от нее.

  Снова и снова в памяти всплывал жаркий шепот Ливиллы: «Мы будем счастливы... Я уговорю Тиберия назначить тебя наследником...» О, если бы Ливилла не умерла!..

  Сеян поднялся с ложа. В одной лишь нижней тунике заметался по жарко натопленной опочивальне. Босые ступни ощущали неровную поверхность мозаичного пола. Он подошел к жаровне, пылающей в углу. Протянул крупные ладони к пламени.

  «Когда Август составлял завещание, то наследником первой очереди назначил Тиберия. Если бы тот умер или отказался от наследства, то его место занял бы Германик или Друз, сын Тиберия. Наследниками третьей очереди были названы римские сенаторы и всадники, преданно служившие покойному императору», – вспомнил Сеян.

  Непрошенные мысли заполнили возбужденный мозг префекта: «Тиберий тоже написал завещание и передал его на хранение весталкам. Наследники – его внук и сыновья Германика. Но если род Тиберия пресечется, то право на императорскую власть получат те, кто нынче верно служит цезарю. В числе третьестепенных наследников – и мое имя!»

  Сеян устало прикрыл глаза. На внутренней стороне век вырисовывалась картина: он в лиловой мантии и оливковом венце! Золоченая колесница несется по Священной дороге; вороные кони топчут копытами розовые лепестки. Белые пышнохвостые голуби взмывают в небесную синеву. Серебрянные сестерции щедро летят в толпу, кричащую: «Сеян – император!»...

  «Почему бы и нет?.. – зачарованно раздумывал префект претория, бродя от одной стены к другой. – Пусть умрут сыновья Германика. Когда Рим узнает о новом злодении презренного Тиберия – ему несдобровать. И тогда я, второе должностное лицо в Империи, подхвачу жезл, который вот-вот выпадет из старческих рук! Я, всадник Луций Элий Сеян, соединю под моей рукой военную власть – власть императора, и гражданскую – принцепса. И сравняюсь могуществом с бессмертными богами!»



Отредактировано: 22.08.2020