Ночной Охотник

ГЛАВА 5. Обитель проклятых

1

Возврат в пещеру с активной маскировкой прошел без сучка и задоринки. Я высунул патлатую башку из трещины в стене, взглянул на потолок. Между сталактитов угадывалась изрядно поредевшая стая свернувшихся в коконы летучих мышей.

Осторожно спрыгиваю. Ближайшая ко мне мышь встревоженно шевелится. Жду несколько секунд, вновь активируется скрытное передвижение. Иду к скелету в каске. Сверлю его взглядом, едва не беру череп в руки, как Гамлет, да только все без толку. Даже внимательность не качается.

Тем же макаром обшариваю остальную часть пещеры, заглядываю в ковши вагонеток, даже ворошу когтем мусор — ничего. Зато между стеной и грудой ржавых рельсов нахожу небольшую плантацию грибов. Тонкие ножки, «вьетнамские» шляпки. Трогать не спешу, ну его. Выпадающее сообщение холодно информирует, что Интеллект у меня хоть и повысился, но все равно я в этом мире еще дуб дубом, так что название и действие грибов остается для меня загадкой.

Мысленно показываю фигу, возвращаюсь к иероглифу. Всматриваюсь. И — о, чудо! — он подергивается рябью, складывается в явно не человеческие письмена, однако я понимаю смысл: охотничьи угодья Ночной расы!

Есть! Оно! Сородичи где-то рядом.

Оглядываюсь. Выбор из двух направлений. Куда идти? Логика бессильна, ибо в пещере ни дуновения сквозняка, ни света или других подсказок.

Морщу лоб, пока не вспоминается старый, проверенный годами способ. Тогда лезу в кошелек, достаю свеженькую золотую монету. На одной стороне профиль льва (пусть будет орел), на другой кулак — это решка. Загадываю направление, бросок…

Вот так. Значит, выпало идти в сторону опрокинутых вагонеток и грибной плантации.

Ладно, я не гордый. Спрятав монету, пылю туда. Почти добираюсь до выхода из пещеры и резко торможу, матеря себя последними словами.

У меня же, черт подери, минус двадцать пять к удачливости! Стоит ли тогда доверять… случаю?.. Или системе? А знает ли эта абстрактная «Система» о моих мыслях? Читает ли?..

Чувствую, что от недостатка знания начинаю заговариваться. Внятно получаются только русские народные, да и те не литературные, хотя с языка слетают, как песня. Однако все равно кардинально меняю направление и ухожу в противоположную сторону.

Несколько минут пробираюсь по извилистой пещере, дважды миную развилки. Немного волнуюсь, когда вспоминаю, что относительно недавно тут прошла здоровенная крыса. Не думаю, что взятый мною первый уровень будет серьезным подспорьем в борьбе с нею, а потому…

С потолка с шелестом вдруг обрушивается нечто черное, молниеносное. Я даже заорать не успеваю, как меня мгновенно заламывают в крутой захват…

2

Пытаюсь сбежать, но в плечи вцепились крепкие пальцы, жмут так, что в глазах белеет. Мельком отмечаю, что урона нет, но боль все равно реальна.

— Кто… — хриплю я. — Какого…

Сердце колотится о реберную клетку, словно ему осточертело в этой костяной тюрьме и готово пробить головой себе выход наружу! А сил вырваться не хватает, вот реально, как в тиски попал! Никакие въевшиеся в рефлексы ухищрения не помогают!

«Перманентная гибель, — мысль проносится сизым голубем в голове. — Все. Куда дальше? Кладбищенский падальщик? Чумная крыса? Какая роль из тысяч негативных?..»

Не успеваю додумать, как захват вдруг ослабевает. А через секунду пропадает вовсе. Враг отодвигается на шаг.

Позорно сплевываю пыль с губ, поднимаюсь. Боль в вывернутом плече мерно пульсирует. Дебаффов или урона по-прежнему нет.

— Новая душа? — слышу тяжелый хрип. — Демоны тебя забери!

Передо мной высокий Ночной охотник! Он немногим отличается по виду от меня, по крайней мере, физически напоминает дистрофика, но теперь-то я ни за что не вступлю с ним в драку, научен, спасибо. Знаю, что силища в этих руках-плетях, как у Подгорного!

Зато одет неизвестный куда круче моего: легкие кожаные доспехи, перчатки, поножи и налокотники. За спиной тонкий меч, на поясе сдвоенные ножны с кинжалами, куча крючочков с бутылочками, мешочками, «звездочками».

— Очухался? — спрашивает он мрачно.

На его лице ни одной эмоции. Та же красноватая кожа с серыми «шрамами»-прожилками, желтые глаза без зрачков, взгляда не уловить. Только волосы, не как у меня паклей вдоль головы и до плеч, а осторожны сбриты, лишь на затылке тугой хвост.

— Чего молчишь? Не сильно я тебя помял? — А, когда я машу головой, он спрашивает: — Как зовут-то тебя, пришелец?

— Дарк. А…

— Калхун, — отвечает охотник, в его хищной улыбке вижу множество острых треугольных зубов.

Удивленно щупаю языком свои — ага, и у меня тоже. Как акула, е-мое. Такими нечаянно собственный язык прикусишь, и все, бывай навык оратора, и здравствуй навык немого охотника.