Нomo homini lupus est

Нomo homini lupus est

Клим Петрович Перепелкин не любил двоюродную сестру Светлану. Неприязнь зародилась ещё в детстве, когда родители отправляли их на все лето в деревню к бабушке.

Вредная Светка была пронырой, и постоянно докладывала пожилой женщине обо всех проделках внука, а потом с видимым наслаждением слушала, как его ругают. Как-то Клим случайно подслушал разговор бабушки с подругой:

- Злопыхательницей внучка растет, – жаловалась она. – Хотя сколько раз ей говорила – доносчице первый кнут.

- Уродилась Светка в твою свекровь, Кузьминична. Такой же ненавистницей и та была – сколько раз людей друг с другом ссорила.

И женщины торопливо перекрестились, вспомнив покойницу.

Много лет с тех пор прошло. Детские обиды забылись, хотя дружбы между двоюродными братом и сестрой так и не завязалось. Возможно потому, что виделись они со Светланой редко, и то в основном на похоронах родственников. Однако связь все же поддерживали: сначала открытками обменивались, потом поздравительными СМС-ками перекидывались. Светлана рано овдовела и в одиночку растила дочь. А Клим после армии уехал на Крайний Север. Проработав необходимое количество лет в горячем цеху крупного металлургического комбината, он рано вышел на пенсию.

Оставив квартиру сыну, Клим с женой Полиной осуществили давнюю мечту - купили дом в одной из краснодарских станиц, где и поселились в компании двух собак и кота.

Сразу же после переезда им как-то позвонила Светлана. Спрашивала: можно ли с дочерью Соней приехать в отпуск – с родней повидаться? Однако, узнав, что станица находится далеко от моря, сразу же передумала.

- Огородом мы и дома полюбуемся.

Не сказать, чтобы Перепелкины сильно огорчились, наоборот, облегченно выдохнули. И все же неприятный осадок остался.

И вдруг в один из жарких августовских дней супругам позвонила незнакомая женщина, представившаяся Зоей Федоровной. Скорбным голосом она сообщила, что Светлана умерла, и соседи ищут родственников, чтобы распорядиться относительно имущества.

- Так у Светланы дочь есть, – удивился мужчина.

- Убили Соню-то, ну а у Светланы, как увидела дочь мертвой, сразу же инсульт приключился. Через три дня умерла, так и не приходя в себя. Мы в её телефоне покопались и нашли ваш номер. Вы уж приезжайте, пожалуйста, потому что других родственников Носовых мы не знаем.

Для того чтобы добраться городка, где жила Светлана, Перепелкиным понадобилось два дня. Приехали как раз к похоронам.

В аккуратном домике с завешанными зеркалами их встретили несколько угрюмых женщин в черных платочках, сообща готовившие поминальный обед.

- Это я вам звонила, - сразу же подошла к супругам суровая худощавая старушка. – Вот!

И она выложила на стол исписанный лист бумаги, кипу чеков, несколько банковских карточек и стопку купюр.

- Здесь карточки Светланы и Сони. Паролей не знаю. А наличные нашла в стопках белья. Может, ещё где есть, но это вы уже сами ищите. А мне надо было, не мешкая, заплатить и за вскрытие, и похоронному бюро, а также продукты на поминки закупить. Так что, извиняйте, пришлось немного растратить ваше наследство. Я всё здесь записала и чеки приложила. Мне чужого не надо – грех на душу брать не собираюсь. Самой вслед за ними скоро отправляться.

- Спасибо большое, - поспешила поблагодарить её Полина.

- Не стоит, - резко ответила Зоя Федоровна. – Не чужие нам Светлана с Соней – ближайшими соседями были – у них Усенко, дом 18, а у нас 20. А вот Мизулины Клава и Инночка живут в 16 доме.

И она кивнула головой на двух женщин лет под сорок. Видимо, сестер. Клим рассеянно отметил: та, что помладше - скорее всего, Инночка - была посимпатичнее, а вот старшая – высоченная и сухопарая - глаза отнюдь не радовала.

«Что же все-таки с Соней-то произошло?» - всё время хотелось расспросить соседок Климу, но как-то было неловко отвлекать их от кастрюль.

Полина тотчас нацепила фартук и присоединилась к женщинам, а он принялся раздвигать столы и расставлять посуду.

Вскоре привезли гроб с телом и поставили во дворе. Следом пришли попрощаться ещё какие-то знакомые Носовых. Возникнувшая при этом неизменная суматоха и последовавшие скорбные обряды отвлекли супружескую пару от мыслей об убийстве племянницы. Надо же, какая трагедия: совсем ещё молодая девушка – едва тридцать исполнилось, и вот… рядом со свежим холмиком над могилой дочери дюжие мужики споро кидали землю на гроб матери.

В подавленном настроении вернувшись с кладбища, все приступили к поминкам, и вот тут, выпив под ритуальную лапшу и кутью пару стопок, Клим вернулся к интересующему его вопросу.

- Ну, со Светланой всё понятно, а что же приключилось с Соней? – спросил он у тихо переговаривающихся между собой соседок.

Воцарилась непонятная, но ощутимо напряженная пауза. Наконец, неохотно заговорила Зоя Федоровна:

- Убили её неделю назад. Ночью зачем-то Соня вышла во двор, - она смущенно кашлянула, - в одной ночнушке. Какая-то сволочь её задушила, да так и бросила лежать на дорожке. Марина труп дочери только утром обнаружила.

- Может по надобности выходила? – предположила Полина.

- У них дом к центральной канализации подключен – незачем под кустики бегать.

- А что полиция говорит?

Женщины пожали плечами.

- С чего бы они откровенничать-то стали? – подала голос Клавдия Мизулина. – Кто мы Носовым? Даже не родственники. Облазили здесь всё – под каждую травинку заглянули – улики, видать, искали. Или подумали, что убивец там до сих пор прячется. Ну и нас, конечно, допросили – но мы по ночам спим, и по дворам в ночнушках не шаримся.

Её замечание было не к месту едко – не говорят так о покойниках добрые соседи.

После окончания обеда женщины принялись за уборку, а Клим вышел во двор и огляделся. В детстве не раз здесь бывал, но с тех пор немало воды утекло, и он с трудом вспоминал вроде бы знакомые места.

Вымощенная плиткой дорожка от порога заворачивала за угол дома - к калитке с выходом на улицу. Двор был в изобилии засажен цветами. Здесь же находился сарайчик, раскидистая яблоня и увитая виноградом небольшая беседка: уютно, чистенько, красиво. Утоптанная тропинка вела в огород.