Новогодние фонарики

Новогодние фонарики

Свежевыпавший снег чуть слышно захрустел под сапогами, оповещая о приближении человека. Порядочно подмерзший Никита высунулся из-за угла и тут же разочарованно нырнул обратно. Снова не она. Недовольная мамаша, бурча под нос последние наставления, вместе с чадом спешит на новогодний утренник.

Ну и где же его… «внученька»?

Он прерывисто вздохнул, наклонился и набрал пригоршню снега. До ёлки осталось полчаса, пора бы и поторопиться! Наверняка ещё и прихорашиваться будет, не Снегурочкой же придёт!

Когда из-за поворота показалась знакомая фигурка, Никита, на несколько секунд выпавший из реальности, едва не упустил одноклассницу. Спохватившись, вскинул руку с плотно утрамбованным снежком и лихо свистнул, привлекая внимание девушки. Юлька от неожиданности вздрогнула, резко обернулась, и снаряд полетел прямо в лицо.

Вот чёрт!

Всхлипнув от боли, девушка схватилась за глаз и со стоном опустилась на корточки. Мысленно проклиная свои кривые руки и дурную голову, Никита бросился к ней:

— Лихачёва, прости. Я не нарочно…

— Не нарочно?! — взвизгнула одноклассница, отнимая ладонь от лица — открывая покрасневшее веко и залитый кровью белок. — Так ты, выходит, мальчик-даун? У тебя руки сами по себе дёргаются, да Лобанов?

— Лихачёва, ну ты чего. Я правда не хотел.

— Вот и продолжай «не хотеть»! — разъярённо выплюнула Юлька. — Но подальше отсюда, а то я ведь не выдержу и сделаю… ответный жест «вежливости»!

— Ну делай, — обречённо вздохнул Никита, нащупал на земле злополучный снежок и протянул девушке. — Куда стать-то?

Юлька отчего-то озверела ещё больше — рыкнула, вскочила, рванула сумочку, за которую держался Никита, и нервной вихляющей походкой кинулась в школу.

Вот же блин! Пригласил, называется, в кино.

Никита уныло поплёлся за ней, ругая себя последними словами.

Теперь она вообще перестанет с ним говорить. Какого чёрта засвистел? Порисоваться захотелось! А снежок утрамбовал — в камень! Куда только смотрел!

Так, бичуя себя, он следом за Юлькой просочился в кабинет директора и застыл у двери, колупая паркет носком ботинка, словно нашкодивший первоклашка.

— Галина Григорьевна! — плачущим голосом умоляла Юлька директрису. — Ну куда я с таким фейсом? Снегурочка-бомжиха! Отпустите меня домой!

О причастности Никиты она не проронила ни слова: не кривилась в его сторону, не делала туманных намёков — только прямая напряжённая спина и выдавала Юлькины эмоции.

Уж лучше бы нажаловалась.

Галина Григорьевна взяла с груди висящие на верёвочках очки, нацепила их на нос и принялась внимательно изучать лицо девушки:

— Юленька, солнышко… Ну кем я тебя заменю? Знать бы заранее — другой разговор. А сейчас могу только капли дать и утренник на пятнадцать минут задержать!

Директриса отвернулась, подошла к столу, выдвинула ящик, старательно изучила его недра и достала белый пластмассовый пузырёк:

— Держи. Пойди к Наташке… м-м… Наталье Сергеевне. Она у нас мастерица на все руки — такой марафет наведёт, будешь как модель!

Юлька обречённо вздохнула, забрала капли и, нарочито не глядя на Никиту, вышла из кабинета. Тот дёрнулся было следом, но Галина Григорьевна остановила его повелительным жестом.

— Твоя работа, Лобанов?

— А то чья же…

— И как же ты умудрился?

— Тоже мне, велика мудрость, — набычился Никита.

Директриса фыркнула и не стала читать нотаций, только махнула рукой, позволяя уйти. Вот за это её и уважали: Галина Григорьевна могла быть и строгой, и въедливой, но хорошо чувствовала настроение собеседника и никогда не надоедала бессмысленными душными нравоучениями.

Юлька нашлась в учительской, вместе с хлопочущей над её лицом «англичанкой». Наталью Сергеевну, самую красивую и молодую преподавательницу, все ученики за глаза называли Наташкой — со старшеклассниками, особенно с девчонками, она держалась как лучшая подружка, и те повсюду ходили за ней табуном. Поймав ехидный взгляд учительницы, Никита догадался: уж ей-то Юлька выложила все подробности.

— Вот, припёрся, — проворчала девушка, подтверждая его подозрение. — Ходит теперь за мной, как привязанный.

Её кожа, отполированная толстым слоем «штукатурки», выглядела мёртвой, как у целлулоидного пупса. Юлька напоминала увеличенную копию пластмассовой Снегурки, виденную Никитой среди старых новогодних игрушек, валяющихся у родителей с советских времён.

«Да уж, модель…»

Правда, синяк англичанка замаскировала на славу, а лопнувшие капилляры, благодаря каплям побледнели и казались почти незаметными.

— Лобачевский, а ты почему не одеваешься? — насмешливо коверкая фамилию Никиты, поддержала Юльку Наталья Сергеевна. — Стал тут, пялишься, смущаешь девочку… Тебе нечем заняться? Так мы сейчас что-нибудь придумаем! Юль, хочешь, я ему дам в глаз, чтобы ты не выделялась?

— Были такие мысли, — кисло проронила Юлька, с отвращением изучая своё отражение. — Но тогда это будет не детская ёлка, а шоу фриков. Вот после…

И она так кровожадно зыркнула на Никиту, что ему с трудом удалось сдержать ухмылку — слишком уж по-пиратски смотрелась девушка. Англичанка в притворном ужасе расширила без того огромные глаза и прошептала срывающимся голосом:

— Ну всё, Лобачевский… Берегись!

Оставшись один в учительской, Никита подошёл к зеркалу и принялся внимательно рассматривать отражение, одновременно размышляя над возникшей проблемой. Так это оставлять нельзя, нужно что-то делать. Но что?

По сценарию утренник начинала ведущая — Надька Каткова из параллельного класса. Она затягивает песенку и вместе с детишками обходит ёлку. К концу новогодней «арии» присоединяется Снегурочка и начинает расспрашивать детей — не видел ли кто её дедушку? После, убедившись, что нет, звонит «сыщику». Явившийся «Пинкертон» узнаёт необходимые приметы и отправляется на поиски Хозяина Зимы. В это время Снегурочка играет с детьми и устраивает конкурсы. Потом на них нападают бандиты… Сыщик, вернувшийся ни с чем, показывает чудеса храбрости, побеждает и допрашивает разбойников, но те божатся, что Деда Мороза не трогали. В конце концов, он объявляется сам.