Новогодние приключения Маши и Витта

Глава 1. Двенадцать свечей

Я скучала. Не расстраивалась, не плакала, не кляла судьбу — скучала. Скучать предстояло еще три дня: сегодня, тридцатого декабря, завтра — тридцать первого, и первого января тоже скучать.

Еще две недели назад мы с девчонками планировали новогодний стол. Наша дружба со студенческой скамьи прошла испытание временем: свадьбы (пять на четверых), разводы (два на четверых), рождение детей (десяток на всех), карьерные и финансовые взлеты и падения. Институтский остряк как-то обозвал нас "четыре мушкетерихи". Прозвище не успело закрепиться, все же студенты уже вышли из возраста дразнилок, но я иногда представляла себя с подругами в голубых плащах и со шпагами: большая и спокойная Олька, меланхоличная Катька, строгая Танька, а я в молодости была быстрая и заводная. Одна за всех, и все за одну!

Все не давали друг другу скатиться в уныние после расставаний с мужчинами, все радовались, когда личная жизнь налаживалась. Все спасали Катьку, у которой мошенники пытались отобрать квартиру. Все приезжали ремонтировать Олькину дачу после пожара. Все искали ходы-выходы, чтоб Танькиному ребенку сделали операцию в лучшей клинике лучшие врачи. Все по очереди сидели с моими детьми, когда муж уехал к тяжело больной матери, а меня саму внезапно забрали по скорой.

Одна за всех, все за одну.

Но что-то в этот раз сложилось не так.

Не прошло и полугода, как всей компанией поднимали бокалы на свадьбе Ольки, и неделю назад счастливая новобрачная позвонила: "Маш, понимаешь, мы подумали... мы же только поженились... дети будут у бывшего" — "Конечно, встречайте вдвоем, Оль, никаких проблем. Увидимся еще," — ответила я.

Катькин муж застрял в командировке, и Катька полетела к нему на все праздничные дни.

Вчера позвонила Танька и извиняясь через слово отменила приглашение: у свекрови обнаружили одну из тех болезней, которые дают очень мало надежд, и Танька с мужем поедут в маленький городок посидеть всем вместе за новогодним столом, может быть, в последний раз.

Моя старшая дочь живет со своим молодым человеком. Средний и младший уехали с отцом на все зимние каникулы.

Получалось, что за новогодним столом буду я и... и я.

Я смотрела на маленькую ёлочку и чувствовала, что превращаюсь в трагикомичную одинокую женщину средних лет с бутылкой шампанского и салатиком на полу под елкой в одиночестве. Почему на полу? Сама не знаю, откуда всплыл этот образ. Ах ты черт, даже под елку не сесть. Слишком маленькая.

Первый год после развода мне было не до личной жизни: разъезжалась с бывшим мужем, утрясала новый быт, справлялась с подростковыми капризами детей. На второй год стала потихоньку осматриваться, но толком ничего предпринимать не решалась. Пару раз сходила на свидания, но уже к середине начинала скучать. Это с мужем интересно обсуждать устройство летней кухни на даче, когда и муж твой, и дача твоя, и за годы жизни о чем только не переговорено. А на первом свидании все эти ремонты, ипотеки, бытовуха — тоска тоской. И вроде бы кавалеры пытались произвести впечатление, но впечатление получалось совсем не то, которого они добивались. И ладно. Если суждено, то придет само. А не придет... после двадцати двух лет семейной жизни можно и отдохнуть.

И я отдыхала. Пошла на фитнес, вспомнила, как стоять на коньках, вернулась к шитью. Индпошив всегда будет лучше готовых вещей.

Для Нового года я сшила платье из лилового крепдешина с синими и красными цветами. Но сидеть в этом платье в одиночестве под ёлочкой будет неудобным. Юбка узкая, длина чуть ниже колена — придется все время одергивать подол. Нет, красиво сидеть нужно в чем-то длинном и объемном.

С этой мыслью я подскочила с дивана и бросилась к шкафу, где лежали стопки ждущих своего часа тканей. Вот он, шелк гранатового цвета, такого густого, что в полутьме может показаться черным, но стоит на него упасть лучу, как переливается всполохами багрянца.

Скуки как не бывало.

Я быстро набросала эскиз и занялась выкройкой. Лиф облегающий, но не вплотную, дадим чуть воздуха. Вырез... хм... хм... фигурный. Неглубокий, но фигурный. Главное — юбка, волнами, много-много волн... может, спереди чуть приподнять? На сантиметр над щиколоткой, а сзади до пола. Рукав... А! Гулять — так гулять! Рукав будет колоколом.

Платье получалось совершенно непрактичным. Надевать его больше некуда, только посидеть под ёлочкой, красиво разложив складки.

Разогнулась я только к вечеру. Примерила обновку, повертелась перед зеркалом — потрясающе! Даже в театр не наденешь. Говорят, что у каждой женщины есть пара туфель, в которой можно только сидеть. У меня теперь есть платье, в котором можно только вертеться у зеркала.

Обуви к этому платью не было. И не надо. Можно и босиком, так даже интереснее. Зато есть бордовый лак.

Тридцать первого декабря я устроила спа на дому. Приняла ванну с лавандовой бомбочкой, сделала манинюр и педикюр. В салонах наверняка очереди, но навыки из нищей юности не теряются. Днем поспала, чтобы выглядеть вечером свежей, и плевать, что меня никто больше не увидит! Я собиралась создать сказку для себя одной, такую сказку, которую женщине в сорок пять даже подругам показывать неловко.

В девять часов вечера я сделала легкие закуски, что называется, на один укус. Достала с антресолей свечи и расставила их по кругу. В центр положила одолженную у дивана подушку и накрыла ее остатками разнообразных тканей темных оттенков. Прическу делала долго. Эх, не водятся у современных женщин шпильки. Мои волосы до плеч явно просились в высокую укладку с открытой шеей. В том ящике, где хранится всякий женский хлам, который вытаскивается раз в пятилетку, я нашла невидимки и пустила их в дело. Нарисовала дымчатый макияж, посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Смыла и накрасилась заново, на этот раз без черных разводов, лишь слегка подчеркнула глаза. Вишневой помады не нашлось, но признаем честно: женщина-вамп — не мое амплуа. Подкрасила губы чуть темнее, чем обычно, и получилось хорошо.