Новые приключения Гавроша

С того света

Гаврош хотя и был тяжело ранен, но не был убит. Уличные мальчишки – народ живучий.

Так что не спешите его хоронить. Гаврош отлежался недельку, и потом снова вскочил, на юном теле все заживает как на собаке. Осталась лишь пара малозаметных шрамов. Мальчик снова на улице и шагает. Немного ощущается слабость и очень хочется есть. Добрая женщина из числа повстанцев кормила мальчишку во время ранения, но сейчас она сказала, что, мол, надо искать свою семью, он не может его дальше кормить.

Гаврош шлепал босыми ногами, мальчишка лет одиннадцати по теплым булыжникам мостовой. Лето и без обуви ходить для ребенка удовольствие.

Башмаки спрятаны до зимних времен, когда мороз станет кусать голые, детские пятки. Хотя во Франции зимы помягче, и снега может и не быть, или выпасть пару раз за зиму. Когда снега нет, огрубевшие подошвы в движении могут быть босы и в холода. Только когда спишь, их чем-то оборачиваешь.

Для уличного бродяги башмаки роскошь, особенно если он ребенок. Возможно, Гаврош очень удивился бы, что в будущем, в фильмах его почему-то показывают в обуви, даже в летнее время.

Но Гаврош, разумеется, еще не знал будущего. Бунтарей частично перестреляли, частично отправили в тюрьму. Мальчишку сочли убитым. Но добрая женщина проверила и услышала, что Гаврош еще дышит и забрала его.

Крепкий от природы организм уличного пацана быстро справился с ранами. И теперь Гаврош быстро шагал и напевал:

Сесть, встать, сесть встать,

Когда мы не согласны, начинаем стрелять!

Око за око, кровь за кровь,

И все по кругу, все вновь и вновь!

Мальчишка подошел к той площади, где были баррикады и увидел, что они разобраны. И кровь уже частично отмыта и трупы убраны.

Но все еще ходят со злобными лицами жандармы в голубых мундирах.

Гаврош свернул в сторону. Времена еще не вполне цивилизованные и мальчика-бунтаря тоже могли отправить в тюрьму. Не ко взрослым конечно, а посадили бы в камеру к таким же как он уличным оборванцам и воришкам.

А это радости мало, плюс еще и обязательной порки не избежать, и принудительной работы.

Гаврош слышал, что в детских тюрьмах кормят в целом сносно, может и лучше, чем бродяги-мальчики питаются на воле. Но их, зато стригут наголо, подгоняют плетками, бьют за малейшую провинность и заставляют учиться, и работать. Ну, учеба так себе – читать, писать, считать, и закон Божий. А вот работать надо много. До двенадцати часов в сутки. То есть такая жизнь – немного учебы, работа до полного изнеможения и сон на казенных нарах в вонючей камере переполненной мальчишками.

Да еще могут и колодки на босые ноги надеть перед сном. Иногда бывает сразу десять мальчиков, в одну колодку заковывают, и еще руки сковывают, и спи при этом на жестких нарах. Естественно так какой сон – сплошное мучение. И после этого просыпайся и бегом умывать, завтракать и на работу или учебу.

И так времени для сна недостаточно, а в колодке на жестких нарах какой сон? Бритые наголо головы болят страшно. То есть тюрьма детская, а кое-что хуже, чем у взрослых каторжников. Они тоже трудятся те же двенадцать часов в сутки, но хоть нет учебы, и немного больше времени на сон или чтобы полежать. Да и колодки их заковывают куда реже, как и порют.

Взрослый бьют за конкретные проступки, а маленьких мальчиком, часто просто для воспитания.

Поэтому Гаврош и не хотел в тюрьму. Тем более с детьми бывает по-разному. То выпускают через пару недель, как было с его сестрами, то держат годами.

Сейчас впрочем, Гаврошу, чей юный организм почти восстановился после ранения, очень хотелось есть. И чем больше он шагал, чем есть хотелось сильнее.

Мальчик осторожно стал подходить к лавке с лепешками. Гаврош уже не раз делал подобное, хотя не так уж и часто. Даже за такую мелочь как лепешка, если поймают, то ждет тюрьма. А это как минимум гарантированная хорошая порка. Так в детской тюрьме просто не могут обойтись без того, чтобы выпороть мальчишку.

Но сейчас Гаврош осмелел. Он был на волос от смерти. А что решетка? Его отец сидел, сестры сидели, надо когда-то и ему попробовать. Спина крепкая выдержит. До смерти не забьют – палачи опытные, а шрамы заживут.

Кстати мальчишек часть порют женщины или палачи-подростки, у которых удары слабее. Так что Гаврош да будет готов.

Мальчик был одет в лохмотья, с босыми ногами, чьи пятки потемнели от парижской пыли мостовой, худой как тростиночка, кожа да кости, и еще через дырки в лохмотьях костлявая грудь просвечивается. Хозяйка его заметила и крикнула:

- Ах, ты бездельник босопятый! И не думай что-то стащить!

Мальчик со вздохом ответил:

- Я очень голодный!

Женщина спросила:

- Сирота?

Гаврош честно ответил:

- Не знаю… Но родителей своих давно не видел!

Хозяйка ответила с добрым видом:

- Я тебе дам лепешку, если ты споешь, что-то веселое!

Мальчик поджал плечами и ответил:

- Спеть я могу, но веселое… Как-то невесело когда столько людей погибло. Включая мою сестру. Вот как подумаешь, про это так душа начинает скорбить со страшной силой. И на веселые песни не лежит у бедного мальчика сердце.

Женщина смягчилась и сказала:

- Ладно, возьми лепешку и поешь! Я тебя понимаю.

Гаврош так и поступил. Внутри лепешки был сыр, и она показалась весьма вкусной голодному мальчику.