Новые Русские: Мертвы Закону

Пролог

ПРОЛОГ

«Ужасные происшествия заставляют предполагать, не является ли тот, кто их пережил, и сам чем-то ужасным».

М. Лермонтов

Медельин, январь 1992 года.

До странности бледнолицый человек появился 12 января 1992 года во втором по численности городе Колумбии, его «второй» столице — Медельине. Вершины Южных Анд не только помешали в свое время строительству прямой железнодорожной магистрали между двумя «столицами», но и обрели со временем некий символический смысл. Разделяющие Медельин и Боготу горы отбрасывают свою гигантскую тень то на один, то на другой город, и порой сложно понять, который из двух городов — и «истинная» теневая столица.

Южное полушарие или северное, зима или лето — какая разница, если, махнув километров семьсот-восемьсот к югу, вы можете приложить ладонь к земле, по которой географы начертили экватор! Забывшим географию: как следует из предыдущей фразы, славный город Медельин (как и престольная Богота) находится все же в северном полушарии, но это вовсе не означает, что в январе 1992 года там было холодно.

Бледнолицый кутался в одежды, чтобы не подпустить палящий зной к своему телу. Впрочем, его тело многое уже выстрадало — и дисбат, и карцер, и «пресс-хату» в далекой России, поэтому возможность уподобиться Икару и подгореть на солнечных лучах его не слишком пугала. Больше того: он знал, что его душа скоро покинет это тренированное, много выдержавшее тело. Скорее всего.

Богота напомнила ему творения архитекторов, вдохновленных Лазарем Кагановичем, в центре Москвы и виденный пару раз по телевизору Вашингтон. Медельин показался почти родным: новостройки семидесятых годов любого крупного города России мало чем отличались от тех домов, которые он увидел, сойдя с экспресса «Богота—Медельин». Вот только обилие фонтанов на площадях... Треугольник! Роковой треугольник! Представьте сию геометрическую фигуру, в которой гипотенуза — путь между двумя столицами, а два катета — расстояние, которое преодолевает поезд, идущий через вершину этого треугольника, город Букараманга. Бледнолицый человек с почти белыми волосами знал, что те, кто послали его в путь, могли оплатить и любое из предусмотренных сервисом этой страны воздушных такси, но он понимал и то, что они просто не захотели выбрасывать деньги на ветер, разносящий прах потенциального мертвеца. Но, конечно, он даже не догадывался, кто они, эти «те». Он помнил только текст, который должен передать предупрежденному о его приезде человеку, он вызубрил эту суровую прозу так, как никогда не мог выучить стихотворение за время учебы в средней школе родного города Харькова.

Смерть? Ха, он не боится ее! По крайней мере, она будет легкой и безболезненной! А может, ему еще повезет? В последнее, да, в это действительно последнее везение, ему верилось мало, инструктировавший его человек сказал прямо: «Хочешь культурно сдохнуть?» Странная манера выражаться! Но за этим вопросом слышалось: или твоя вечно пьяная любовница будет хорошо обеспечена, а ее дети (Бог знает от кого!) получат персональные счета с накоплением средств до их совершеннолетия, или ты так и сгинешь в карцере или на зоне — там, где тебе будет обеспечена такая статья, что раньше разрыва сердца с тобой случится разрыв прямой кишки!

Бледнолицый блондин был спокоен и даже весел: пять тысяч долларов, город, чуть ли не половина строений которого возведена на средства того человека, с которым ему предстоит встретиться... и по крайней мере одна роскошная ночь до великого момента! Он прекрасно понимал, что кто-то его «курирует», наблюдает за ним, чтобы ликвидировать в случае отклонения от маршрута, но даже это знание не могло придать его душе грусти. Хорошо, выташпвшие его из «пресс-хаты» люди убедятся, что он сделал все как надо, и те хитрые финансовые ведомости, которые он видел в штрафном изоляторе города Томска, превратятся в банковские счета!

Его нашли раньше, чем он успел окончательно замучить роскошную метиску (200 долларов в час) в самом шикарном из отелей Медельина. Он только успел объяснить девочке, что теперь собирается поработать над ней по-настоящему, и она, уже блестящая от пота, вновь начала совершать подготовительные телодвижения — нечто среднее между танцем живота и биением хвоста агонизирующей рыбы, — как в холле его «люкса» раздались шаги. Он мгновенно впрыгнул в брюки, но не успел накинуть рубашку: двое в смокингах, с зализанными черными волосами вошли в спальню. Тихо, спокойно — как в собственную квартиру.

— Вы по поводу телефонного звонка из Греции с сообщением для господина Рамона? — спросил один.

— Ай'м нот спик спэниш, — сказал бледнолицый, надевая на татуированный якорями и пронзенными стрелами сердцами торс шелковую рубашечку, — ай'м спик инглиш...

Гости свободно перешли на английский: первый повторил вопрос, второй сунул метиске (Лючия? Мария? Эбия? — а, ее время истекло, вообще, ВРЕМЯ ПРОШЛО!) такую пачку купюр с изображением президента Гранта, что она поняла всю экономическую выгоду своевременного исчезновения.

— Да. Это я. У меня есть устное предложение для господина Рамона, — сказал бледнолицый на неважнецком английском.

Двое гостей его «люкса» не были выпускниками Оксфорда, его произношение их не шокировало.