Новые Русские: Мертвы Закону

ГЛАВА С ИСТОРИЕЙ ВСТРЕЧИ: АВТОР КАК ОКОЛОЛИТЕРАТУРНАЯ ФИКЦИЯ

«Все, когда убивают вредных животных, должны сказать: — Бью, убиваю ради искупления греха и ради благодеяния для любимой дугйш.

Наставление дастуров (пехлевийские назидательные тексты)

«Весь мир, все, кроме литературы, есть литературная фикция».

Б. Гройс

Новгородская область, ночь с 29 на 30 августа.

Общеизвестно, что человек, переживший шоковую ситуацию, становится через короткое время удивительно разговорчивым. А если еще учесть, что почти весь день я изо всех сил сдерживался в языковом трепете, — оправданным становится то, что, достигнув спокойной гавани, отдышавшись и оставшись наедине с собой да с невидимым мне еще с этих страниц читателем (ха! возможно, не только я его, но и он этих страниц — не увидит!), я немножко разговорился. Сам с собой: повспоминал свою жизнь, отдельные факты из жизней чужих4 попытался найти ответ на некоторые неясные вопросы. Словом, перетряс слова. В надежде, что из них выпадет больше значений, чем указано в толковых словарях. Выпадет смысл — да уж, выпадет! Во всех смыслах. Но это К СЛОВУ, к словам извинения: кто любит всякий «пиф-паф», пусть отделит эту главу, лишь просмотрев ее страницы по диагонали, чтобы не упустить какой-либо детали, возможно, не замеченной и самим автором — из-за того, что в далекой деревне его пробило на многословие.

«Слова нужны, чтобы отыскать мысль, когда мысль найдена, о словах забывают. Где бы найти забывшего о словах человека, чтобы вволю поговорить с ним»

Дао дэ цзин

Если накануне выкурить больше нормы, проснешься с дурным напоминанием во рту. Утром 30 августа сон покинул меня довольно рано, но оставил пренеприятнейшее послевкусие кошмаров. Только закурив, я сообразил, что спал без сновидений. Если бы не горящая сигарета в непослушных со сна пальцах, один парень точно начал бы хвататься за голову!

С отвращением, как на переболевшую бытовым сифаком лягушку из городского пруда, взглянув на обернутый тряпкой «Стечкин», я пнул ногой дверь.

Открыто.

Поколебавшись, я решил прихватить с собой воки-токи. «Стечкину» я оставил его эротические сны о вхождении свинцовых штучек в горячие живые тела.

В таких темных коридорах нет нужды устанавливать сигнализацию! Пол скрипел под ногами так, что, тусуйся тут где-нибудь на крыше деревенщина Карлсон, я, после первого же шага, услышал бы рев запущенного по тревоге пропеллера.

Чуть не навернувшись с неопознанных в темноте ступенек, я буквально вылетел на улицу.

Мир, труд, — как в Первомай: несмотря на раннее утро, я заметил мужиков, возводивших новый сруб из тесаных бревен.

Они трудились не покладая рук, в которых были зажаты бутылки с пивом и сигареты, и не отрывая задниц от заботливо уложенного на землю бревна. Обычные темпы! Их было пятеро, в одном из них я, к удивлению, узнал Глеба.

—   Проснулся, писака?! Давай сюда, перекурим, и за работу!

Должно быть, это была шутка — во всяком случае, если судить по ударению в слове «писака». Шагнув в его сторону, я подумал, что надо бы и обидеться:

— Писаки оперу пишут... Написать ему про тебя?

— Испугал! Вот, мешать-колотить!

— Работать-то все равно твоя пре-ро-га-тива, — намекнул я ему на «рога» как мог осторожнее, за «козла» пришлось бы отвечать, приятельские отношения с Корневым не дают права оскорблять так ужасно людей.

Но не люблю я над собой грубых шуток! Несовершенен еще, что поделаешь. Мужики опять засмеялись, настроение у них явно было безопасное.

— Ну, не хочешь работать, не работай, — не ожиданно легко согласился Глеб, — не заставим, не ссы, щи и так соленые!

То-то мне казалось, что в его словах все чего-то не хватает.

Теперь вроде все на месте? Или нет?

— Иди тогда погуляй, там, — это было не указание, а последняя недостающая черточка, — грибы-ягоды, там, пособирай. Только смотри за речку не заходи, она мелкая, но все же. Ас другой стороны, смотри провода в земле, четверо в пикетах сейчас... Не пугай их зря. Пивка хочешь?

— Аск! — по-иностранному ответил я. — Еще завтрак...

— Хозяйка! — Глеб умудрился именно «почтительно» заорать.

— Что, работнички?

До того как услышать эти слова, я уж было понадеялся, что из ближайшего сруба выйдет девица красоты... правильно, Глеб, неписаной. Но голос был староват.

Линялые «леви-стросс», геологическая куртка — женщине было лет сорок, и я с удивлением узнал в ней жену Сергея Горина, — последний раз, когда я ее видел, на ней было одежды лимонов на пять Побольше.

Помнится, охранное агентство «Астратур» принимало тогда благодарности от мэрии и двух коммерческих банков за поимку злоковарных налетчиков, со странным упорством травивших газом девочек по обменным пунктам... вместе с банковской охраной.

Стоило заменить последнюю на бойцов из «Астратура», непотребство было пресечено. Правда, большую часть изъятых «газовщиками» денег нашли не сразу: через пару-тройку месяцев, когда подключили и сыскное агентство «Астратур».

Я присутствовал на торжестве с целью освещения вопроса и, помнится, все думал, что черную кошку в темной комнате искать проще всего, когда сам знаешь, куда ты ее положил со связанными лапами. Опять же, половина средств была в рублях, инфляция, да даже если б и вся в валюте сколько можно накрутить за эти три месяца?

Хотя вполне возможно, что все это я придумал.