Нуманция

Глава 7

   Она осмелела, стала выходить из палатки, общалась с другими рабынями у тех костров, где была кухня, хотя многие из них были волчицами – проститутками. Ацилия подозревала, что центурион не знал об этом, иначе бы он запретил.

   Особенно она сошлась с одной взрослой женщиной, Авией, которая многое рассказывала ей о жизни в лагере: кто кого ненавидит, почему, какие у кого пристрастия, кто чем занимается в свободное от службы время. Она уже несколько лет жила в этом лагере, переходила с легионом с места на место, семьи у неё не было, и она жила только гарнизоном. Именно от Авии Ацилия узнала о вражде центуриона Марция с центурионами Овидием и Лелием, настоящих причин этой вражды мало кто знал, зато в лагере хорошо все знали о везучести Марция в кости.

   – Ты уже спала с ним? Как у вас?  – напрямую спросила Авия, поднимая глаза от чищеного котла. Ацилия растерянно вскинула брови, и Авия, всё понимая, продолжила чистить посуду. – Тебе надо научиться считать дни, когда позволять ему, а когда – нет...

   – Считать дни? – удивилась Ацилия.

   – Конечно, или ты хочешь родить от него ребёнка? – Усмехнулась, поворачивая котёл на другой бок. – Мужчины не держат возле себя беременных женщин – это лишняя обуза, да и беременная женщина невсегда готова удовлетворить его... Самое лучшее для тебя в этом случае, если он прикажет тебе вытравить ребёнка ядом, а худшее – просто продаст тебя сутенёру, тот не будет с тобой мелочиться, и заставит работать...

   – Зачем ты запугиваешь её, Авия? – заговорила другая женщина. – Просто дай ей цикуты, только почувствует неладное – сама избавится от него... Если всё сделать быстро и правильно – это не опасно...

   – Цикута... – повторила Ацилия.

   Она не могла поверить в услышанное. Ребёнок! Ведь в самом деле, она теперь перешагнула ту грань и находится в опасности оказаться беременной, она же теперь живёт с мужчиной! Правда, пока у неё это было один раз, но... Она перевела глаза на Авию, нахмурилась, спрашивая:

   – Как это можно узнать? Как я узнаю, что беременна?

   Авия усмехнулась в ответ:

   – Узнаешь... Почувствуешь... – Замолкла вдруг.

   Ацилия стояла лицом к Авии, поэтому не видела того, что видела она.

   Знакомый мужской голос чуть не заставил её сердце остановиться:

   – Что ты здесь делаешь?

   Она обернулась и увидела его совсем рядом, потеряла дар речи. Но Марций и не стал дожидаться, когда она вновь обретёт его, схватил за локоть и толкнул перед собой, приказывая:

   – Пошли!

   Она шла, а Марций шёл следом, не подгонял, но его дыхания за спиной было достаточно.

   В палатке она не дала ему и рта раскрыть, спросила вдруг:

   – Вы правда заставите меня убить своего ребёнка?

   Он нахмурился вдруг, спросил:

   – Ты что, уже беременна?

   – Не знаю... нет, наверное... – Она задрожала ресницами.

   – Где ты нахваталась этого? С этими девками, крутишься с проститутками, словно одна из них... Я же запретил, по-моему, нормальным языком, и ты сама сказала, что всё поняла... Что мне делать?.. Приказать тебя выпороть? – Она замотала головой, закусывая губу. – А что сделать?

   – Вы не понимаете... Вы на целый день уходите, у вас работа, какие-то занятия, что-то вы делаете там, вы не сидите тут, а я должна целый день с утра до вечера быть одна, я ничего не делаю, никого не вижу, ни с кем не общаюсь, я должна мучиться от безделья, что ли?

   Он перебил:

   – А чем ты в доме своего отца занималась? И скучно тебе не было?

    Она оторопела от вопроса и заговорила негромко, отвечая на вопрос этот растерянно, не замечая подвоха:

   – Я читала, ходила в гости, ко мне приходили в гости, я следила за розовым кустом в саду... Училась... Я общалась с людьми...

   – Одним? – перебил он её.

   – Что?

   – Я спрашиваю, ты следила за одним розовым кустом?

   – Да... Садовник мне больше не позволял...

   – Ха-ха-ха-ха-ха! – он засмеялся вдруг, качнувшись на пятках, а Ацилия нахмурилась – для неё тогда это было важно, она сама поливала его, обрезала... – Проклятье! Кого я у себя пригрел? Один розовый куст! А у тебя там не было одной овечки или одного оливкового дерева?.. Сумасшествие! – Он усмехнулся, стёр выступившие от смеха слёзы. – Патриции... Богатеи, нахлебники, привыкшие загребать жар чужими руками... Вы проводите жизнь в безделье, в то время, как другие кладут головы, проливают кровь свою и чужую, завоёвывают вам новые земли, золото и рабов... Получая за это смешные гроши!..

   – Но вы же военный!

   – А по своей ли воле?  Ты знаешь? – Он качнулся вперёд, в упор глядя ей в лицо, прямо в глаза.

   – Нет, не знаю. Но, если вам не нравится – бросьте и уйдите... Займитесь другим, тем, чем нравится.

   Он усмехнулся, поймал её за руку, ещё ближе притягивая к себе, спросил: