Нуманция

Глава 11

   Иногда ему снились кошмары. Нечасто, но он просыпался от них и долго не мог снова заснуть и часто уходил побродить по лагерю. Это были кошмары из прошлой жизни, из того, что он уже пережил когда-то. Часто это были бои с какими-то врагами, национальность которых он не мог определить, и всё время было много крови, и всё время его убивали. Жизнь покидала тело, прижатое к земле, пронзённое копьём или дрожащей стрелой, и он не мог шевельнуться, потому что тело уже не подчинялось ему. Лишь глаза ещё сохраняли остатки жизни ускользающей, и в последний момент он видел ноги подступающих к нему людей, видел, как не глядя они наступали на пальцы слабеющей руки, но уже не чувствовал боли, видел над собой блеск занесённого меча...

  После этого он просыпался. Иногда это были кошмары из детства, когда отчим убивал не мать, а своего ненавистного пасынка. Всё заливали потоки крови. В реальной жизни он один раз попал в притон на пьяную оргию. Толстый купец положил глаз на смазливого мальчишку, а хозяин притона принял деньги. Тогда Марцию удалось отбиться и сбежать из города. Во сне же всё было иначе...

   И тогда он просыпался в холодном поту, проклиная своё прошлое на чём свет стоит.

   Так произошло и на этот раз. Склонившийся человек с оскалом белых зубов собирался перерезать ему горло. Марций дёрнулся, сел, хрипло дыша, чуть не закричал от пережитого во сне, дрожащей ладонью стёр со лба холодный лоб, запустил пальцы в волосы и до затылка.

   – Проклятье...

Последний раз кошмар был два месяца назад, ещё на марше в Ближнюю Испанию, ещё до того, как она оказалась у него.

   Он поднялся на ноги, прошёлся по атриуму палатки, попил воды из деревянного ведра, постоял, снова запустил пальцы в волосы. Утром рано вставать, а сна ни в одном глазу, хотя усталость – страшная, тело совсем не отдохнуло, опять до утра проторчишь у сторожевых костров или проиграешь в кости. Вот же незадача!

   И больше всего не хотелось быть одному, один на один с самим собой. Э-эх!

   Он отдёрнул полог. Рабыня спала, отвернувшись лицом к стене, было жарко, и Марций ясно видел белую открытую спину, еле уловимые девичьи лопатки. Когда он оказался рядом, девчонка повернулась на спину, сонно глянув из-под ресниц. Шепнула:

   – Что... Что случилось?

Марций прижался к ней, обнимая за живот, укладывая тяжёлую голову на плечо:

   – Обними меня... Пожалуйста...                          

Ацилия дёрнулась, прогоняя остатки сна:

   – Вы?.. Что вам? – Попыталась отодвинуться, отстраняясь от его тела, но через мгновение уловила ровное дыхание.

  Он спал, прижавшись щекой к её плечу, спал спокойно и по-настоящему. Ацилия, повернув голову, при скудном свете из атриума рассматривала лицо своего хозяина. Симпатичный. Женщины обращают внимание на подобные лица. Да она бы и сама, встретив на улице, проводила бы долгим взглядом. Тёмные глаза, сейчас закрытые, но она хорошо их знала; тёмные брови, ровный загар, короткие по-военному стриженые волосы, несколько более длинных прядок надо лбом топорщились влажно, одна даже прилипла над бровью.

    Прямой нос. Скулы. Шея с тонкой линией шрама, уходящая вниз, на грудь, под лёгкую тунику, прижатую рукой. От него веяло силой, и не только физической, как от всякого мужчины. Он из тех, кто всё, что имеет и, чего достиг, добился сам, своими силами. Из тех, кто сам себя создал, сам себя сделал. Тонкая сухая линия упрямства и твёрдости внутреннего мира проходила через губы, особенно чётко улавливалась в уголках их. Такой не отступит от своих принципов. Будь они у него прокляты!

  Ацилия устало прикрыла глаза, отводя взгляд от мягкой беззащитной ямочки на подбородке.

  Почему он такой упрямый? Почему его никак нельзя переубедить?

  Что за человек?

  Заснула.

  Проснулась резко, как от толчка, когда звуки букцины – военной трубы – проиграли последнюю стражу, и Марций дёрнулся, отрывая голову от подушки, сонно поглядел ей в лицо. Прошептал:

   – Уже пора... Проклятая служба...

  Ацилия промолчала, только хмыкнула, непонятно, то ли соглашаясь, то ли нет. Марций тряхнул головой, окончательно прогоняя сон, потёр лицо ладонью.

   – Я не сильно мешал тебе?

  Ацилия отрицательно повела головой, на него старалась не глядеть, лишь бы уходил скорее. А то надумает ещё чего... Они все только об одном и думают... Но Марций осторожно поцеловал вдруг её в губы, и, сонная Ацилия даже не успела отвернуть лица, лишь распахнула глаза, встречая его взгляд.

   Поднялся и ушёл.

   Ацилия ещё немного полежала и поднялась на ноги, запахиваясь под мышками шерстяным покрывалом, вышла через шторы в атриум. Остановилась. Молча глядела, как Марций собирался. Он уже поел хлеба с сыром – его обычный завтрак, теперь переодевался. На нижнюю нательную тунику надел ещё одну с кожаной юбкой, ремнями спускающейся ниже колен. Прошёлся, затягивая широкий пояс, металлические пряжки на птеригах сверкнули, взметнувшиеся при движении. Глянул на Ацилию:

   – Ты-то чего поднялась?.. Тебе ещё спать можно, сколько хочешь...

   – Пить хочу... – ответила негромко.