Нуманция

Глава 22

Прошло три дня. Ацилия уже готовилась ко сну, разбирала постель, но ещё не раздевалась, услышала шум в атриуме палатки и замерла. Возня, потом голоса.

- Ой, Марций, дай мне попить!- Смешок. Это был женский голос, заставивший Ацилию напрячься, всё это время она была единственной женщиной в этом помещении.- Ты замучил меня… А-а-х…- выдохнула с улыбкой, даже Ацилия её услышала.

- Что ты будешь пить?- Марций.

Теперь уж она нахмурилась. Что это он делает? Женщину – сюда? Он никогда так раньше не поступал, что же теперь? Обида его так велика, что ему стало всё безразлично? А, может, он делает это, чтобы обидеть её? Взаимно оскорбляет?

- Вино! Сегодня я пью только вино… У тебя есть вино?

- Конечно…

Сейчас он достанет свои последние запасы. Что за люди, эти мужчины, при виде женщины готовы на всё, храбрятся и хвалятся… Неслышно вздохнула.

Через момент незнакомка спросила:

- Марций, я слышала, у тебя есть красивая рабыня. Покажи мне её, так ли она хороша, как все о ней говорят? Может, преувеличивают?- Усмехнулась.

Двум женщинам под одной крышей не бывать, они могут быть лишь родственницами, иначе – соперницами.

- Ацилия?- громко позвал Марций, и она вздрогнула от неожиданности. Прятаться смысла не было, да и любопытно было поглядеть, кто там такая. Ацилия вышла, мягко убрав руками шторы, остановилась посреди комнаты.

- Звали меня, господин?- Смотрит только на него, хотя и чувствует на себе пристальный взгляд полуприщуренных глаз, внимательных и любопытных. Это Лидия. Авия как-то рассказывала про неё. Муж её был старшим офицером, она, говорят, сильно любила его, так, что всегда и везде следовала за ним по всем гарнизонам, но его убили несколько лет назад. Она сильно горевала, а потом словно сорвалась, пустилась во все тяжкие, стала элитной волчицей при легионе, заводя романы с офицерами, гостями легиона, комендантами проходных крепостей. Не всякий мог купить её любовь, она сама делала выбор, выбирая по каким-то своим критериям. Женщины ненавидели её, потому что, верно, завидовали её молодости, красоте, богатству, ухоженности, украшениям…

Уж кого-кого, а Лидию-то Ацилия меньше всего ожидала увидеть здесь, вместе с Марцием. Бедный деканус, чем он мог привлечь её?

Дёрнула тонкими тёмными бровями, улыбнулась:

- Ничего рабыня, симпатичная, но… По-моему, перехвалили… Хм…- хмыкнула, поправляя золотую серёжку.

Ацилия перевела глаза, но продолжала оставаться спокойной. Лидия сидела за столом, левая кисть у лица, пальцами правой крутила на столешнице пустой кубок. Марций сидел на триподе в стороне от стола, смотрел на Ацилию спокойно, словно думал о чём-то.

- Мужчины всегда переоценивают женщин. Говорят одно, а на деле выходит по-другому.

Ацилия усмехнулась, размыкая губы:

- Вам меня не покупать, будьте спокойны.- Перевела взгляд на Марция.- Всё? Я могу идти, господин?

Но ответила Лидия:

- Она у тебя дерзкая, Марций! Она прямо просит порки… Ты только посмотри!..- Передёрнула плечами.- Как ты называешь её? Я забыла…

- Я Ацилия, госпожа…- напомнила сама.

Лидия вскинула брови, повторила имя, пробуя его на вкус, усмехнулась:

- Странное имя для рабыни, необычное… Прямо по роду сенатора Ацилия. Но дерзкая, если бы ты была моей рабыней…

- Я не ваша рабыня!- Ацилия перебила в обычной своей манере, и Марций нахмурился, зная о ней, борющийся с ней всеми силами.

- Что за наглость!- Обернулась.- Марций, почему ты не воспитываешь её манерам? Ужас!

- Иди к себе, Ацилия,- приказал он негромко, беззлобно. Ацилия развернулась уходить.

- Я слышала, она умеет играть на флейте. Это правда? Я хочу послушать. Пусть сыграет что-нибудь.

Ацилия замерла, стоя спиной, чувствуя, как напрягаются мышцы лопаток, шеи.

- Ацилия, сыграй что-нибудь нам,- попросил – именно, попросил, а не приказал! – Марций, может, только поэтому она сломилась и согласно кивнула головой. Ушла, вернулась с флейтой, но остановилась сразу же у шторы, как вышла. Приложила к губам, чувствуя еле заметную приятную боль в пальцах, согнутых на аккордах, она давно уже не играла, ещё ДО в последний раз…

Играла то, что хорошо знала, что разучивала ещё в детстве, играла часто гостям отца, маленькая, весёлая шуточная мелодия, которая не оставляла людей равнодушными. Многие, наверное, слышали её сейчас по соседним палаткам и удивлялись. Лишь Лидия равнодушно выгнула губы:

- Ничего особенного, в Риме я слушала и не такое.

Но Ацилия глядела лишь в лицо Марция, лишь его реакция сейчас была важна для неё, а он снисходительно улыбался, глядя в профиль гостьи привередливой. Ацилия осмелела вдруг, заговорила:

- И ещё… Я сама сочинила… когда тоскливо мне было, когда потеряла свою семью…- Прошла и села на свободный трипод, прилаживая флейту, не дала опомниться, остановить. Заиграла опять. Совсем другой была эта её мелодия. Грустная до щемящей боли в сердце, когда, кажется, душа разрывается от горя и тоски, от прошлого горестного, пережитого каждым в своей жизни. Ацилия играла, смотрела в сторону, мимо всех, никого не замечая, и, когда закончила вдруг на высокой ноте, Лидия уронила на стол пустой кубок, и молча смотрела, как брызнули последние капли вина.

Ацилия поднялась уходить:

- Всё…

- Подожди!- Остановила её гостья, вскинув глаза, склонилась боком и вниз, потянулась рукой, унизанной браслетами, до лодыжки правой ноги, поставленной на носок,- У меня ремешок сандалии перекрутился, ногу натёр, перевяжи!- Приказала, глядя в глаза. Ацилия растерялась, рассматривая её тонкое красивое лицо с огромными тёмными глазами, подкрашенными сурьмой. Марций молчал, не протестуя, и Ацилия поджала губы, пряча флейту за пояс. Хорошо! Если она так хочет…

Опустилась на колени, спина ещё болела, пришлось пересесть на корточки, подняла подол тонкой шерстяной столы небесно-голубого цвета, да, такая стоит. Ремешок сандалии и в самом деле был завязан неровно, но вряд ли он смог бы натереть ногу. Это был всего лишь повод… Ацилия всё же перевязала сандалию, как надо и рывком затянула узел, госпожа аж качнулась назад.