Нюся лю Тасю

Глава 3. Неожиданность.

Сегодня отец почему-то задерживался. Странно. Я же просила его вернуться пораньше, чтобы тихонько обсудить дальнейшие планы. Не нравится мне это всё!

Что-то папа очень долго задерживается: уже пару дней. Может быть, что-то случилось? Надо поискать его самостоятельно.

Я осторожно выглянула в коридор. Вроде бы никого. Можно тихонько спуститься. Скоро завоет сирена комендантского часа и по улицам поедут солдаты. Нарушителей строго наказывают: мужчин бьют до полусмерти, женщин насилуют. Ведь солдатам необходимо как-то отводить душу и развлекаться.

Платье тихо шуршало складками. Я старалась ступать на носочках, чтобы каблучки туфель не стучали по бетонным ступенькам. Как назло набойки были звонкие. Но оказалось, что никому нет дела до посторонних шорохов.

Беспрепятственно вышла на улицу, и тут же завыла сирена. Волосы туго ударили по плечам. А я даже и не заметила, когда потеряла ленту.

Отец у меня, скорее всего, работает в больнице, потому что он довольно неплохой хирург. Буду искать больницу.

Я тихо брела по улице в тени стен. Солнце медленно скрывалось за крышами зданий. Так же медленно мир наполнялся тьмой. Повинуясь таинству заката, Сила во мне начала пульсировать. В висках тупо заныло. Я шла, держась за стенку какого-то дома, еле-еле переставляя ноги, которые словно налились свинцом. Сознание мутилось, дробя мир на образы.

Неожиданно сзади возник свет и залил меня с ног до головы. Чуть позже я поняла, что это патрульная машина. Казалось, мир прокручивается по кадрам, как будто нетерпеливый киноман, дожидаясь девушку, с которой хотел посмотреть новый фильм, листает его по эпизодам, стараясь понять хотя бы немногое из этих отрывков.

Помню, как меня хватали сильные руки и счастливо скалились желтые от курева зубы. Восхищённые возгласы: «Какая девушка!» Провал. Чувствую, как волосы тянутся к крови, хлещущей из буквально разодранного ногтями горла. Я вся липкая и мокрая. Испуганный взгляд парня за рулём, и мой дикий крик: «В больницу!!!» Сумерки потухают.

Холод. Открываю глаза. Темнота. Где-то капает вода. Пытаюсь встать. Руки и ноги привязаны. Упрямо колочусь на твёрдом лежаке. Затихаю, услышав шорохи. Глаза начинают что-то видеть: серость стен, тёмный провал окна и двери. Пытаюсь охватить пространство, насколько хватает глаз. Шорохи за стеной перестают в голоса.

– Она бешеная! – испуганный.

– Да, я понял, – спокойный и, пожалуй, усталый.

– У неё Сила!

– Командора уже вызвали.

Голоса приближаются в эхе шагов.

– Она Вовчику горло голыми руками разодрала! – испуганный голос переходит в невнятный возбуждённый писк.

Писк сквозь стену уже не разобрать. Дверь распахивается. Я инстинктивно закрываю глаза, защищаясь от яркого электрического света. И оцениваю увиденную картину: человек в белом халате, из-за него выглядывает чумазый парень в камуфляже.

Тут же чувствую тонкую боль в руке и почти мгновенно засыпаю.

Просыпаюсь, осознавая случившееся. Не открываю глаз. Рядом шуршит и слышится быстрый шёпот:

– А платье Васёнке заберу, ей впору будет. От крови отстираю и всё. Потом Данилыч в комнатку эту ведьму проклятую отнесёт, к дурикам, пусть порадуются. Это ж надо учудить: солдата убить…

Кажется, женщина говорит сама с собой. Чувствую тепло и одновременно холод, приближающиеся ко мне. Боль в руке. Распахиваю глаза и натыкаюсь на круглое лицо. Медсестра со шприцем в руках удивлённо застывает. Из окна льётся серость близкого рассвета. Женщина падает в обморок. Интересно, что она увидела в моём лице? Чувствую, что ремни на руках значительно ослабли с прошлого пробуждения. Освобождаюсь. Вовремя. В дверях возникает давешний врач. Не раздумывая, кидаюсь в коридор. Свобода! В глазах мельтешат мушки. В теле ощущается странная лёгкость. Бегу. Стены почему-то становятся ярко-розовыми и плывут. Конец коридора. Лестница. Вниз, вниз, вниз! Прыгаю по ступенькам, размахивая руками, словно пытаюсь взлететь. Кажется, мои ноги даже не касаются бетона! Сзади раздаётся топот. Врач бежит, да не один! Мне охота визжать от распирающих меня чувств. Конец лестницы. Меня тянет вниз, и с последней ступеньки я падаю. Боль в коленях. Боль в волосах, за которые дёрнули, чтобы меня поднять. Пытаюсь вырваться из окружения. Царапаюсь, кусаюсь и шиплю, как дикая кошка. С трудом вырываюсь, оставив часть подола платья и клок волос в чужих руках. Боль захлёстывает сознание. Спасаясь от неё, зажмуриваюсь. Бегу наугад, лишь бы подальше. Уже открывая глаза, понимаю, что попала в ловушку. Чёрт! Наталкиваюсь на мужчину, облокотившегося на стойку, за которой улыбается очередная медсестра. Слёзы застилают мир мутной пеленой. Разум оценивает обстановку быстрее, чем мозг успевает осознавать. Сильные руки заключают меня в кольцо, но почему-то я не чувствую давления и страха. Всхлипываю, не пытаясь вырваться, тёплая рука гладит по спине. Я понимаю, что стою босиком на холодном бетонном полу. Судорожно втягиваю воздух, а вместе с ним и терпкий запах. Разум начинает пробуждаться. Понимаю. Открываю глаза и поднимаю голову:

– Тася!

Елецкий нежно смотрит на меня. К глазам подкатывает очередная волна. Осторожно поворачиваю лицо к преследователям. Трое удивлённых людей в белых халатах. Лица исполосованы, у одного весь рукав красный. Слева от командора топчется чумазый парнишка в камуфляже. Я опять утыкаюсь лицом в грудь Елецкого, не в силах сдержать слёзы.

– Любавин, и что же вы интересно хотели такого сделать с этим ребёнком, из-за чего он так озверел?! – командор явно обращается к парнишке.

– Я… мы… Вовчик, - невнятно бормочет тот.

– Всё ясно.

Кажется, Елецкий говорит что-то ещё, ругает спокойным голосом, но для меня эти слова становятся гулом. Перед глазами расцветают махровые голубые цветы, терпко пахнущие Станиславом Елецким.