О Боже, какой мужчина!

1

Евгения

    У меня десять лет стажа. Десять долбанных лет я летала по этому городу, всего однажды выезжая задним ходом, царапнула рядом стоящий автомобиль. Десять лет мне стыдно, что  смылась с места преступления.

А вот теперь мне смертельно страшно, потому что я впервые выжала сцепление и попыталась на нём вырулить. Гололёд был беспощаден ко мне, я влетела в машину, что ехала навстречу. Да так неудачно, что вместе с ней по мосту к ограждению…

Я никогда не сяду за руль после этого!

Тормозила всем, чем можно, головой в первую очередь. Всем своим сознанием, сердцем и душой кричала отчаянное: “Нет!”

 На скорость машину поставила, ручной тормоз… 

А меня несло!

 Мой маленький паркетный внедорожник не имел двойного привода, видимо шипы тоже не спасли.

Я не за себя боялась, а за машину впереди, которую толкала. Вот там нормальный джип, который боком занесло в ограждение, и он падал…

 На улице минус двадцать, в реке ледяная вода. Температура моего пота равна температуре воздуха снаружи.

Всё, поздно…

Я поседела, я умерла в этот момент.

Увидела, что из машины выскочил мужчина.

Успел!

Меня бы посадили за убийство.

Мне так страшно никогда не было. Закричала от отчаяния, глядя, как медленно падает дорогущая машина с моста в реку.

Это будет мне сниться в страшных снах всю оставшуюся жизнь.

Меня ещё протащило к ограждению. А оно хлипкое. Мост давно ремонтировать надо, так бы машины помяло, но никак не выкинуло в реку.

Что теперь искать виноватых?!

Мужчина оказался рядом с моим капотом, всплеснул руками.

Его Гелендваген исчез из вида, думаю ушёл на дно. 

Человек бы мог не вылезти, он мог бы погибнуть!

Со слезами на глазах я выбежала из своей несчастной машинки и кинулась к мужчине в синем классическом костюме.

Здоровый какой! Из оконца автомобиля, на фоне погибшего внедорожника он казался не таким огромным, как при близком контакте. Солидная одежда, солидный мэн около сорока…

И без машины.

По моей вине.

Оно, это маленькое чёрное подозрение, что за всё в этой жизни нужно платить, зародилось почти мгновенно. Но я отходила от шока и пребывала в некоторой радости от того, что он всё-таки жив… Мужчина на Гелендвагене. 

— Вы живы?! 

Я не верила своим глазам,  хотела его трогать, чтобы убедиться - меня не посадят, я не буду всю жизнь страдать от терзаний совести.  Рыдала от ужаса, что чуть не стала виноватой в смертном грехе.  Щупала его во всех местах, стараясь не впасть в истерику. 

Мужчина держался за голову руками, глаза серо-голубые распахнуты, рот широкий приоткрыт. Сказать ничего не мог, и я к нему, как к родному прижалась.

— Жив! — кричала от горя и радости.

Я не справилась с управлением, природные условия… Под состояние аффекта не скосить…

Там был внедорожник, и что я понимаю, очень дорогой, раза в четыре дороже моей квартиры…

Мужчина резко перестал быть родным, я осознала, что человеческая жизнь в таких авариях не всегда что-то стоит.

Поняла по ледяному, какому-то хищническому взгляду мужика, который чудом спасся…

Это…

Это мой конец.

 Он выдыхал пар изо рта, бешено озирая меня с ног до головы. Я даже чувствовала его руки, которые чесались подержать меня за горло.

— Ты сцепление выжала, что тебя так крутило?

Ну, почему они все такие умные?!

То есть, я теперь не отмажусь, что гололёд и во всём виноваты коммунальные службы? Сквозь слёзы посмотрела на дорогу, которая местами была подсыпана.

 И как заревела в голос.

Свидетели появились. Снимали всё на телефоны.

А мы с этим… Пострадавшим, как под куполом впечатлений.

— Чтобы ты знала, — у него на морозе голос осип и хрипел. А может, сам по себе такой… Мужской. — Я недавно оставил жене квартиру. Это всё что у меня было! Машина и сумка с документами, картами и деньгами. Вчера приехал сюда… У меня даже телефона нет! Куртки, мать твою блохастую, нет!

— Но самое главное - жив, — простонала я.

Он стал дёргаться, печальненько, так скорбненько рассмеялся. Пытаясь подавить негодование, опять всплеснул руками.

— Я так виновата перед вами, — вытирала варежками слёзы. — Пойдёмте ко мне в машину, согреетесь.

— Нет, — он зло оскалился. — Ты меня к себе жить забираешь! Пока я всё не восстановлю, и мою машину не вытащат!

Он орал мне в лицо, и пахло от него морозной свежестью, приятным парфюмом и немного отчаянием.

— Хорошо, — я продолжала  ныть, подошла смело к нему и погладила по плечу. — Хорошо! Я помогу вам с жильём, в гостинице можно разместиться.

— Да? А кормиться на что?

Уставился на меня во все свои серо-голубые глаза, что прятались под нависшими хмурыми бровями.  Поджал  и так узкие губы, на широком рту.  У него выдающийся прямой нос, что делал это злобное лицо схожим с головой хищной птицы. Беркут или скопа. И взгляд плотоядный нашёл себе жертву…

Мне как раз жертвой надоело быть, так что мимо. 

— А будешь на меня орать, так через суд всё выбивать придётся, — я смотрела на него с большим сочувствием. — На меня как сел, так и слез.

Он замер, прищурился, прожёг меня невыносимым ледяным взглядом.

— Ты бы подумала хорошенько, — ядовито усмехнулся мужчина. —  Автомобиль был заведен и двигался. Из-за попавшей в подкапотное пространство воды может произойти поломка двигателя. А машина – Гелендваген, ущерб несоразмерен с твоей дублёнкой из кожи молодого дерматина и рыбьего меха.

— Я вот на всё согласна, только не на мужское доминирование, — сложила ладони вместе и похлопала слипшимися от мокрой туши ресницами. 

У него нос покраснел, уши и скулы уже покрывались синеватым серебром.

Обморозится.

Жалко беднягу. Но и грубый мужлан, повышающий на меня голос, прошедший этап моей жизни.