О бургундском, лавровых венках и ночных купаниях в реке

О бургундском, лавровых венках и ночных купаниях в реке

Этот летний парижский вечер был тёплым и душным, воздух казался застывшим, словно густой мёд, и лишь изредка его покой нарушался лёгким дуновением ветерка. Ночь спускалась на город медленно, будто нехотя, постепенно обволакивала его своим синим покрывалом, на котором загорались первые звёзды. Взбудораженная толпа, собравшаяся возле Лувра, чтобы поглазеть на четверых героев Франции, чудесным образом вернувшихся из мёртвых, потихоньку рассеялась, и вскоре у подножия широкой лестницы осталось лишь пять человек.

Анри д’Эрбле, сын Арамиса, совсем недавно узнавший, кто его настоящий отец, то оглядывал своих спутников, то переводил восхищённый взгляд сияющих глаз на девушку, так неожиданно ставшую его невестой. Эта девушка, Жаклин д’Артаньян, дочь знаменитого маршала Франции, вновь сменила пышное придворное платье на более удобный мужской костюм, но не стала надевать парик, а просто заколола вьющиеся светлые волосы и спрятала их под шляпой. Рауль де Ла Фер, сын Атоса, с тоской посматривал в темнеющее небо, где растворились тени отцов-мушкетёров, и то и дело морщился, прикладывая ладонь к груди, – схватка с монахами в гостинице не прошла для него без последствий. Анжелика дю Валлон, дочь Портоса, беспрестанно вертела головой, не в силах сосредоточиться на чём-то одном, и цеплялась за рукав брата, будто боялась, что он исчезнет в тот же миг, когда она отпустит его. Этот самый брат, Леон дю Валлон, сын Портоса и бывший капитан королевских гвардейцев, почти невольно встряхивал головой, откидывая со лба растрёпанные волосы, и с трудом сдерживал нервную дрожь. Он тоже узнал о своём происхождении совсем недавно и при куда более трагических обстоятельствах, чем Анри.

Все пятеро стояли в нерешительности, боясь нарушить только что возникшее между ними хрупкое равновесие, и думали, что им делать дальше, после того как их отцы вернулись на тот свет. Они понимали, что вечно стоять на лестнице перед дворцом не получится, и озвучить это решился сын Арамиса.

– Что ж, полагаю, мы и так чересчур задержались здесь, – нарочито беззаботным тоном начал он. – Почему бы нам не пойти в «Сосновую шишку» или ещё куда-нибудь и не выпить за упокой душ наших отцов?

– И за наше благополучное возвращение! – радостно подхватила Анжелика.

– И за восстановление доброго имени её величества королевы-матери, – добавила Жаклин.

– И за достойное наказание для зла, – кивнул Рауль, очевидно, имея в виду иезуитов, и снова приложил руку к груди.

Леон промолчал и не двинулся с места, когда остальные дети мушкетёров направились к воротам. Он был уверен, что они уйдут, даже не оглянувшись, и очень удивился, когда Анжелика обернулась и помахала брату рукой.

– Леон, идёмте с нами!

– Полагаю, моё общество вам больше не нужно, – помедлив, ответил он и уже собирался раскланяться, но Анжелика сердито затрясла головой.

– Вот ещё! Что за глупости! Отцы велели нам всем держаться вместе! Да и тебе надо отдохнуть, – она постоянно путала «ты» и «вы», не зная точно, как обращаться к Леону – как к брату или как к едва знакомому человеку, который лет на десять старше её.

– Если вы зовёте меня с собой только из чувства долга или жалости... – начал Леон, но тут головой затряс уже Анри.

– Вовсе нет! Уверен, вы можете рассказать множество интересных историй из своего прошлого. Сегодняшний вечер просто создан для рассказывания историй!

Бывший капитан королевских гвардейцев покосился сначала на Жаклин – та хмыкнула и, отвернувшись, вздёрнула нос, потом на Рауля – тот пожал плечами. Леон пробормотал что-то неопределённое, что при желании можно было истолковать как согласие, и спустился с лестницы, присоединившись к детям мушкетёров. Анжелика немедленно снова уцепилась за его руку и решительно потянула за собой в сторону ворот.

Когда дети мушкетёров добрались до трактира, уже совсем стемнело. Духота исчезла, и в воздухе повеяло прохладой, но в самом заведении было жарко, пахло вином, жареным мясом и пóтом. Посетителей было много, и в трактире стоял ровный гул голосов, изредка прерываемый взрывами смеха или возмущённой руганью. На пятерых молодых людей здесь бросали странные взгляды, поспешно расступались перед ними, и как-то так вышло, что стол возле окна, несмотря на общую тесноту, оказался свободен.

– Готов поспорить, тут все уже знают, кто мы и что сделали, – вполголоса заметил Рауль, оглядываясь по сторонам.

– Как быстро в Париже разносятся слухи! – поразилась Анжелика.

– Не похоже, что они рады нашему прибытию, – Жаклин нахмурилась и опустила руку на эфес шпаги.

– Они напуганы рассказами о воскрешении наших отцов, только и всего, – ответил Анри. Лучезарно улыбаясь трактирщику, он заказал пару бутылок бургундского, и вскоре все пятеро, усевшись за столом, воздали вину должное. Они почти сутки ничего не ели, кроме того, были возбуждены событиями прошедшего дня и дней, предшествовавших ему, поэтому неудивительно, что вино сразу ударило им в головы.

– Ох, – Анри отхлебнул из бокала, утёр губы и с наслаждением откинулся на спинку скамьи. – Хорошее вино здесь подают!

– Я выпила совсем чуть-чуть, а пол под ногами уже качается, как палуба корабля! – рассмеялась Анжелика. Она приподнялась, чтобы дотянуться до бутылки и налить ещё, но пошатнулась и шлёпнулась обратно на скамью.

– Пожалуй, вам хватит, – Леон отодвинул от сестры бокал и бутылку. Анжелика обиженно надула губы, но не сделала попытки пододвинуть их обратно.