О Добродетелях

Предисловие

Разные земли и разные времена рождают разные истории – уж в этом-то, дорогой читатель, сомневаться никогда не стоит. Смысл может быть похож, мифы – вдохновлены схожими событиями, а жанры – неотличимы. Однако персонажи всегда будут разниться, идеи – переплетаться и разветвляться в своём первозданном изяществе. Даже уста разных менестрелей и поэтов способны целиком преобразить одну и ту же мысль. О да – времена и нравы меняют очень многое: и никакой другой век, кроме нынешнего, не мог бы породить столько наивной и напыщенной чуши.

О меч и честь, как высоко тебя вознесли мэлорские глупцы! Какие мысли и надежды подарили! Какую судьбу вручили, какое жалкое и бессмысленное счастье! Даже о Виторе Святом и его коронованных потомках придумали всякие несуразные сказки – о долгих воздыханиях перед высокими окнами возлюбленных, о скитаниях в поисках славы, о жестоких чудищах – всё чушь, всё чушь. Да и я, боюсь, причастен к этому рыцарскому миражу – ведь и мои слова пели голоногие лютнисты, не замечая при этом всю потаённую иронию.

Тебе я, дорогой читатель, скорее всего, известен по нескромным рассказам и пьескам о Рыцаре ночи, что скитался по миру в поисках вечной любви (кою и находил в каждой деревеньке). Истории эти, к моему глубочайшему сожалению, разошлись по всем королевствам – куда дальше, чем я даже смел помышлять. Правда, слушали их большей частью совсем не те зрители, что я изначально полагал. Не те, кого интересуют излишне похабные описания россанских сластолюбиц, имперских гордячек, тернских мыслительниц и наших, куда менее целомудренных, чем хотелось бы святой церкви Троицы, чудесных малтавианских дам.

Нет, напротив: мою истинную публику отчего-то куда более привлекал образ самого Рыцаря ночи, с его почти мальчишеским азартом, простецкой, но неотразимой красотой, и почти беспечной смелостью. Это открытие премного изменило моё мнение о смысле моего писательского труда и без труда убедило прекратить написание всех этих пошлых рассказиков: лживых и отчасти даже самовлюблённых. Хватит с меня дешёвых страстей и презренной осторожности! Хватит, хватит и хватит!

Я хочу написать что-то высокое, выражающее моё истинное мнение, что-то серьёзное, как предсмертная улыбка шута, что-то, что навлечёт на меня все запреты нашей любимой церкви! Простите уж, за этот, возможно, излишне высокопарный пролог, ведь, на мой взгляд, он необходим для полного рассмотрения предстоящей идеи.

А идея выдалась из интересных! Я захотел написать повесть о наших рыцарях, но не такую, как пишут все эти мечтательные мэлорцы… О семи рыцарских добродетелях. Многие, кто открыли эту книгу наверняка уже знают их, но для остальных я на всякий случай ещё разок их приведу:

Первая: «Укрепляй церковь свою, королевство своё и семью свою».

Вторая: «Следуй заветам Святой Троицы и никогда не щади Её врагов».

Третья: «Служи законам и правителям земель своих».

Четвёртая: «Уважай и оберегай слабых».

Пятая: «Будь храбрым и никогда не жертвуй своей честью».

Шестая: «Люби и храни даму свою вовеки».

Седьмая: «Будь милосерден к детям Святой Троицы, как бы далеко их сердца не заблудились».

Интересно, а задумывался ли ты, дорогой читатель, что эти добродетели значат на самом деле? Как управляют нашими сердцами и рассудком? Надеюсь, что да, но зная мою прежнюю публику, буду рассказывать так, будто ответ – «нет».

Но чем же мне столь не приглянулись эти семь изящных строк, превратившие дворян, скачущих в бой на резвых конях, в орду напыщенных и суеверных юнцов? Может, меня так рассердили ведомые ими поиски каких-то мифических созданий или противное обожествление обыкновенных мужчин и женщин? Или эти бестолковые турниры, превращённые из военного состязания в какую-то пёструю неразбериху с тысячью правил? О сём я могу говорить вечно, но в этой повести я обращу свой взор на самую раздражающую меня проблему.

Добродетелей ведь семь, дорогой читатель, но так мало юношей и мужей, назвавшихся священным словом «рыцарь», следуют им всем с одинаковым рвением. То одна из добродетелей им не подходит, то другая, а в конце концов, из этих гордых строк в памяти остаётся только одна – самая любимая. Ах, как многие новые рыцари совершают сию позорную ошибку!

Основу для повести положила пренеприятная история, произошедшая недавно в одном из замков Мэлора. Упоминать его названия я, конечно, не стану, но для тех, кто обожает сверять всё по картам, скажу, что находится он на северо-востоке, близ Ниллиса. Хотелось бы сказать, что все персонажи повести были выдуманы, но на самом деле: куда моему воображению до всей искусности и непредсказуемости нашей волшебной действительности.

В те дни в этом Замке (так и будем его называть) случилось большое горе: его лорд – к слову, вдовец – скончался после долгой болезни, а власть в семье унаследовала единственная дочь – дева шестнадцати лет отроду. Приключилось бы это в другом королевстве – невелика беда: родственники выдали бы деву за какого-нибудь дворянчика, постарше и поумнее, и пошло бы всё своим чередом. Но только не в Мэлоре… Там старших дочерей учат править с самого детства, как у нас – лишь сыновей. Однако, само собой, даже в этом оплоте рыцарства и дамской души, нашлись те, кому сие событие ужасающе не пришлось по душе. Чёрные, угольные тучи нависли над новой правительницей, а слухи о её огромных землях, шатком положении и лишённой венца Брильды головы разошлись по всем королевствам.