О ищущей смерти, и семи смертных грехах.

Сон разума, или о неосознанной смерти

    Я уже давно не знаю, кто, и что я. В чем смысл моего существования, в чем смысл вообще всего вокруг? В жизни каждого человека порой наступает такой момент. Когда сил терпеть душевную боль, уже попросту нет. И я не имею ввиду малолетних суицидников, готовых сдаться, после первой неудачной попытки полюбить по-настоящему. Глубоко принимая в себя, пуская в самые темные закоулки души. В робкой надежде не быть в очередной раз отвергнутым, не понятным, и не принятым. И когда этот момент все же наступает – внутри остается лишь пустота. Нет, не боль, которую часто за нее принимают. Не гнев, не злоба и не отчаяние. Просто пустое и бездумное восприятие мира, таким, каков он есть. Звучит не так, и плохо скажете вы? А это и не плохо. И не хорошо. Это просто есть.
    Сначала отмирают лишние нервные окончания. Нет, правда – такое понятие как простая физическая боль если не пропадает окончательно, то сильно притупляется, отходя на второй план. Затем происходит смена приоритетов и вкусов. Яркая, неожиданная, эмоциональная и кажется ведущая к новому витку и этапу на жизненном пути. Но это только кажется. На самом деле это последняя попытка отмирающей души сделать глоток жизни. Постепенно все перемены сходят на «нет». Начинается стадия удовлетворения. Да-да та самая стадия, когда человек думающий превращается в натуральное «быдло». И совсем без гмо. И ведет его в этот момент одно лишь желание, заключенное в удовлетворении собственных низменных наклонностей. Окружающие кстати все еще ничего не замечают – старые привычки, и зачатки прежних осмысленных действий пока не дают такому человеку окончательно опуститься на моральное дно. А оно у каждого разное. Кто-то уходит в запой. Некоторых охватывает обжорство и лень. А такие как я, просто предаются беспорядочным половым связям. Ой, как смешно и наивно скажете вы? Что плохого в сексе по обоюдному согласию?
     Я расскажу. Или не стоит омрачать такой прекрасный вечер историями боли и предательств? Историями про ложь и холодный наполненный ядом расчет, кидающий в глубины отчаяния? О. Сколь много громких слов. Прошу прощения. В той прежней жизни я был тем еще пафосным ублюдком. Наверное, я бы очнулся – со временем. И душа отогрелась бы в объятьях очередной пассии. Чтобы вернутся и вернуть. Те идеалы и стремления, которыми я дорожил прежде. Но ничего этого уже не будет. Потому что я убил. Отнял жизнь собственными руками. А ведь я просто хотел чтобы она замолчала. Не слышать этих предательски громких слез отчаянного надрыва порванной в клочья души. Мной порванной.
     Говорят маньяки и профессиональные убийцы испытывают в такие моменты два типа эмоций. Удовольствие и раздражение. Я определенно отношусь ко второму типу. И как легко я причисляю себя к их числу, не так ли? Однако называть себя иначе я уже не могу. Я ненавистен и противен сам себе. Я взял силой доверившуюся мне женщину, растоптал ее душу, а потом в порыве гнева перемешанного с все еще не остывшей похотью просто задушил.
-Люди любят наказывать сами себя, не так ли? – чуть вибрирующий голос раздается сзади и слева. Как раскаленные гвозди в мягкое масло скомканного разума. 
-Тебе не кажется, что пора уже выйти из этого добровольного заточения?
И этот вопрос я оставляю без ответа. Зачем говорить если он и так знает, что я скажу? Но он настойчив. Чуть больше чем обычно, разгоняя сонную хмарь моего самобичевания.
-Времени осталось совсем немного
-И что? – меня удивляет, каким хриплым стал мой голос. Будто карканье старого ворона. Больного к тому же.
-О. Ты, наконец, соизволил ответить. Тогда и я могу показаться.
     И он вышел вперед, медленно, будто красуясь, туша сигаретный окурок об ладонь. А вернее об, непонятно на чем, держащиеся кости ладони. Я уже и не удивляюсь. Было бы чему. Лишь смутное прозрение дает подсказку – он должен быть в деловом костюме. Но и оно затухает как маленькая искра в омуте памяти. Сейчас на нем расстегнутая смирительная рубашка с дырками в рукавах. Видимо, чтобы удобнее было держать эти отвратительно вонючие, пахнущие смолой, дешевые сигареты. Череп, покоящийся на угловатых костях стар и потрескан. Лишь слабые пурпурные огоньки в глубине глазниц создают подобие жизни. 
-И что? – повторил я вопрос чуть более уверенно. 
-И все – в вибрирующем голосе будто послышался гнев.
-Плевать…
-Глупец! Неужели ты и правда не видишь? Неужели твоя жизнь столь пуста и бессмысленна, что из-за одной ошибки ты готов спустить ее псу под хвост?!
-Готов – без малейшего колебания ответил я.
-Идиот – он снова закурил и неожиданно ухмыльнулся, так что призрачные губы сложились в явной издевке – Ну хотя бы глаза открой, и я от тебя отстану.
Я открыл. А что мне осталось? И замер, поперхнувшись застрявшим в горле звуком. Некогда белые, а ныне желтушные стены. Потолок в сеточке трещин и покосившаяся дверь. Интерьер старой больницы. И она. Живая и здоровая, со слезами высохших слез на щеках. И глубокой печалью в глазах. Я потянулся к ней, с невнятным мычанием и тут лишь понял, что спеленат по рукам и ногам. Она лишь улыбнулась в ответ:
-Ничего, ничего. Лежи, мой хороший, отдыхай.
Веки мгновенно налились свинцом, и я снова оказался там. Ошарашенный, взволнованный и трясущийся, будто меня окатили из ведра с ледяной водой. Череп лишь качнулся из стороны в сторону:
-Ну? Убедился?
-Но,… но я же…
-Я же, я же – передразнил меня он – Ты же слабовольный придурок, который даже не удосужился проверить, жива ли девушка вовсе. И впал в забвение. Псих гребанный.
Закончив эту тираду, череп чуть отодвинулся… и начал меняться. Смирительная рубашка исчезла, и ее место занял деловой костюм. Дешевая сигарета стала толстой качественной сигарой. Пропала сеть трещин на затылке и в глазницах вспыхнул настоящий пурпурный огонь! Да. Теперь все стало на свои места.
-И что теперь? – стараясь говорить как можно ровнее, спросил я.
-А теперь все зависит от тебя – он выдохнул облако ароматного дыма – Если хочешь, можешь спать дальше. Или попытайся проснуться.
-Это будет не так легко – задумчиво протянул я
-То, что не убивает, делает вас сильнее – Смерть хмыкнул еще раз уже не так снисходительно – По крайней мере, это будет осознанный выбор. И не заставляй меня приходить снова.
Я улыбнулся в ответ. Теперь-то уже не заставлю. Настало время покончить со снами и грезами. Тем более такими не радужными.
     А Смерть тем временем тяжело вздохнул, выпуская проснувшуюся душу из цепких, костлявых рук. Лишенную, портившего ее греха. Как и шесть до нее. Он закурил, глядя в бесконечно беззвездное небо. Теперь и для него настало время вспомнить. Вспомнить, что это такое – быть обычным человеком. Со всеми присущими ему грехами.