О невыгодных сделках

О невыгодных сделках

    Крики кружащих над водой чаек резали слух. Пернатые мародеры ждали того момента, когда берега Гвадалквивира очистятся от снующих по своим делам людишек. Время приличных горожан заканчивалось с наступлением темноты, и тогда же наступала пора всякого сброда - неважно, двуногого, хвостатого или крылатого. Ждать оставалось недолго: оранжевое, как апельсин, солнце уже цеплялось краем за горизонт. 
    Сегодня чайки орали громче обычного, а может,  Пилар просто так казалось. Волнение, не дававшее уснуть третий день, заставляло выискивать знаки в любых мелочах: в узорах закатных облаков, в расположении столпившихся вдоль берега баркасов и фелук, в воспоминаниях о заходивших сегодня в лавку покупателях... Тучный господин с перстнями на пальцах, принесший Пилар больше половины дневной выручки, наверняка сулил ее скромному делу успех и процветание, а вот сварливая старуха с ярко нарумяненными щеками могла быть предзнаменованием какой угодно пакости. Глядя, как эта карга с брезгливым видом водит носом над прилавком, Пилар старательно придумывала предлог, чтобы выставить ее, но вскоре покупательница ушла сама, на прощание посетовав, что в прошлом месяце она покупала шафран чуть ли не вдвое дешевле. Наверняка она лгала, но какая разница... Куда сильнее Пилар сейчас волновала тревога, с каждым днем все крепче стискивавшая сердце. Вестник прибыл уже неделю назад, но флотилия до сих пор не вошла в порт. В этом не было ничего странного и необычного: порой корабли задерживались и на больший срок, но неизвестность превращала ожидание в пытку. Пилар не хотелось гадать, насколько удачным окажется плаванье, важнее было другое. Кто из него не вернется, сколько кораблей потопят пираты и каперы, какие суда найдут свой конец на рифах, потонут в жестоких штормах, потеряют часть команды из-за болезни или бунта... Двенадцать лет назад Пилар тоже ждала и даже не думала о том, что может не дождаться.
    Бросив последний взгляд на отливающую алым воду, женщина поправила мантилью и двинулась прочь от реки. Смотреть вдаль можно бесконечно, от этого на горизонте не появятся паруса. Весть о столь важном событии облетит город моментально, и незачем изводить себя страхами и дурными предчувствиями. Пабло непременно вернется, как всегда, сияя озорной мальчишеской улыбкой, которая нисколько не вяжется с должностью второго помощника капитана. Море любит таких - веселых, безрассудных, молодых и сильных, готовых поставить на кон все, что есть. Племянник еще сделает карьеру в торговом флоте и наверняка утащит за собой младшего брата, который уже сейчас грезит об океанских волнах, сражениях с пиратами и несметных сокровищах Индий... Муж Пилар не был таким, он отправился в плавание не ради азарта и приключений, а ради выгодной сделки, и море не простило. А с мальчишками все будет хорошо, обязательно будет, как же иначе...
    До своей лавки Пилар добрела, когда уже почти стемнело. Вечерняя прохлада приятно остужала лицо и смягчала пропитавшие улицы Севильи запахи. Цветы, нечистоты, свежая сдоба, конский навоз, изысканные духи и кисловатый дух разлитого вина... Выходя из лавки, Пилар почти не чувствовала их - несколько часов в окружении всевозможных пряностей притупляют даже самый острый нюх, но влажный речной воздух быстро помогал прийти в себя. Вглядевшись напоследок в темно-синее небо, женщина шагнула к двери и тут же отпрянула, испуганно прижав руку к груди.
    - Ману! Ты с ума сошел?!
    Племянник виновато развел руками, состроив самую умильную из своих рожиц. Поганец умел не только выскакивать из-под земли, пугая витающих в облаках тетушек, но и прикидываться сущим ангелом. С тех пор, как Мануэль научился ходить и, как следствие, безобразничать, ему сходили с рук любые каверзы. И даже знающая о его талантах Пилар не умела долго сердиться на очаровательного сорванца.
    - Простите, тетя, я не хотел...
    - Ну разумеется, - многозначительно хмыкнула Пилар, наблюдая за трепыханием длиннющих и черных как смоль ресниц. - Ты почему так поздно разгуливаешь? Случилось что-то?
    - Случилось, случилось! Меня Каро послала, говорит, из-под земли достань, а я тут жду-жду, а вас нету...
    - Что случилось? - выходит, тревога все же не была напрасной...
    - Родриго! - выпалил мальчишка, будто это что-то объясняло.
    - Что с Родриго? - Пилар не без труда вспомнила бледного, почти чахоточного на вид паренька, второй год волочившегося за ее старшей племянницей. Каролина благосклонно принимала его знаки внимания, но явно не собиралась связывать свою жизнь с неоперившимся и вечно голодным студентом. 
    - Прирезали его! То есть, не совсем прирезали, но почти... Кровищи натекло, ужас, Анхелика до сих пор оттирает.
    - Подожди. Среди бела дня прирезали? - не поверила своим ушам Пилар. - У вас дома?
    - Да нет, не дома, где-то рядом, небось. Он к нам сам притащился, да и рухнул на пороге. Каро давай верещать, Лика за тряпки хвататься, а он хрипит только...
    - За врачом послали? - не хватало еще, чтоб бедный студент и впрямь умер у них в доме. - Рана опасная?
    - Послали-послали, я первым делом туда, потом за исповедником, а потом уж к вам. Каро настояла, говорит, вы придумаете, что делать, если вдруг что.
    Пилар оставалось лишь еще раз хмыкнуть, оценив разумность действий малыша. Сначала лекарь, потом исповедник, потом дорогая тетушка, которая что-нибудь придумает... 
    - А отец ваш где?
    Мануэль потупился, сразу показавшись старше и серьезнее. Можно было и не спрашивать... Раз распоряжается Каролина, значит, Антонио либо пьян вдрабадан, либо режется где-то в карты со своими дружками. После смерти жены уважаемый отец семейства и успешный ювелир за несколько лет превратился в жалкого забулдыгу, способного провалить даже простейший заказ. Удивительно, что он еще не просадил в карты последнее имущество и дочерей в придачу.
    - Все ясно, - вздохнула Пилар, предчувствуя, что и с врачом, и со священником объясняться придется ей. - Пойдем.