О просьбе

О просьбе

В кабинете было так темно, что Персиваль сначала и не увидел Арахну. Потом только, когда глаза его привыкли к темноте, он сообразил, что вот под этой бесформенной грудой тряпья и лежит Арахна – вчерашний палач без роду и племени, сегодня – весьма значительная фигура при совете короля Мираса, да будут дни его долги.

–Арахна, – Персиваль слегка похлопал её по плечу. Бесполезно. В последнее время Арахна вообще с трудом просыпалась: не хотела снова открывать глаза и оказываться в новой Мааре.

Ей очень нравилась старая Маара, в которой был король, и управление которой было поделено между Секциями, которые в свою очередь делились на Коллегии. И пусть вся жизнь Арахны прошла в Коллегии Палачей, что принадлежала к грозной Секции Закона, палачи были не в чести, их презирали даже такие же служители закона, мол, работа у них грязная.

Может быть и была грязной – Арахна не спорила. Она должна была жить иначе, но судьба оставила её сиротой, и при этом не позволила перейти в Коллегию Сопровождения – бесправную, серую, скорбную, для таких же сироток, для брошенных и неприкаянных людей. Нет, Арахне повезло – друг её родителей – палач Регар, не позволил Арахне кануть в Сопровождение и привёл её в свою Коллегию. Впрочем, везение вышло коротким. Арахна, с ранних лет окружённая палачами, считала эту Коллегию своим домом, а Регара названным отцом, и, не зная чем заняться в жизни, как-то очень естественно переняла все его обязанности, встав в ряды сначала помощников палачей, а потом и в палачи.

Регар мучился каждый день. Он не хотел для Арахны такой судьбы, он не хотел, чтобы её презирали и боялись за одну только форму Коллегии, не хотел, чтобы потолком её карьеры стало назначение Главой Коллегии Палачей (в сущности, состоявшей обычно из четырёх-пяти человек). Может быть, Арахна лучше понимала бы эту скорбь и боль Регара, но в то время в рядах учеников Коллегии появилось двое мальчишек Сколер и Лепен – совсем молоденьких, искавших в Коллегии Палачей хоть какое-то обеспечение и стабильность. Мальчишки росли, росла и Арахна – и вся эта троица так крепко переплелась между собой, что вскоре превратилась в настоящую семью, где Регар был отцом, Арахна его любимой младшей дочкой, а эти два юнца – её братьями.

Арахна жила и работала, не имея амбиций, зная, что Регар передаст пост ей, что её «братья» её поддержат. И не трогала Арахну ни политика, ни заговоры, ни брат ныне покойного (вернее убитого) короля – принц Мирас.

Это потом змеиный клубок неожиданно расплёлся перед самым её носом, и Арахну швырнуло в реальность. Из теплицы, где её старались оберегать и лелеять, она оказалась в ледяном мире, где заговор проникал в каждый угол, и исходил от брата короля.

Сначала она потеряла Сколера, который по глупости ввязался в тёмное дело, и отдал за это жизнь, затем потеряла опору и веру в стабильность, а потом потеряла и Регара, и Лепена…

Затем ушла и вся старая Маара. Ночь бойни, развязанная принцем Мирасом для переворота власти, осталась навсегда кровавым следом в жизнях многих жителей Маары. В ту ночь многое свершилось, многие были убиты.

И сейчас, когда вчерашний принц стал королём, пусть и через братоубийство, новый мир медленно поднимал голову. Система Коллегий показала себя устаревшей, и повсюду велись преобразования, чистки врагов нового короля (да будут дни его долги). Бунтовал север, присягавший прошлому королю и не желавший признавать нового без силы. Выжидал запад, не торгуя ни с кем, заставляя столицу доказать свою состоятельность. Колебался восток…и поддержки юга столице для наведения порядка не хватало. Вчерашние сторонники Мираса понемногу начали понимать, что мало для перемены жизни к лучшему убить прошлого короля, нужно ещё удержаться, нужно ещё навести порядок.

И в этом кипении крови, боли и судеб Арахне – слабой и заблудившейся надо было бы сгинуть, но ей не дали. Человек, когда-то лишивший её опоры, раскрывший её про заговор, втолкнувший её безвольную в новый мир – бывший дознаватель Мальт – был известным заговорщиком, стоявшим на стороне Мираса уже много лет. Разумеется сейчас король, да будут дни его долги, осыпал верных своих слуг, в том числе и Мальта, милостями и постами – они были ему ещё нужны, чтобы навести первоначальный порядок. Мальт же, понимая, что сама Арахна пропадёт, а его положение зашатается со дня на день, потянул за собой и Арахну, и Мирас, да будут дни его долги, зная, что вскоре ему придётся уничтожить всех давних сторонников, чтобы исчезли следы его ничтожества до переворота, принял Арахну милостиво, и тоже дал ей положение – она будет нужна ему после падения Мальта, чтобы довести первоначальный порядок до идеального.

О том, что на этот счёт думала сама Арахна – всем было плевать. Да и едва ли она думала что-то стоящее. Сломавшись, она просто покорялась. Ввели в совет? Хорошо. Надо лить кровь? Хорошо. Надо судить, поскольку Секция закона исчезла, и теперь её Коллегии заменяет один Трибунал? Да не вопрос.

Ею можно было бы быть даже довольным – она трудилась упорно, усердно, и, лишившись дома, жила даже в кабинете своего Трибунала, здесь же спала и ела, выбираясь на совещания и на редкие прогулки. Только вот стала Арахна больше спать, и…пить.

Алкоголь вреден любым палачам, поскольку лишает их руки твёрдости, а значит, профессионализма. Но Арахна теперь почти не казнила сама, а значит, не беспокоилась. Но некоторые, как, например, Персиваль, видели в этом тихом безумстве во сне и выпивке – угрозу.

Персиваль не застал Арахну в самый расцвет её силы, жизни и радости. Когда они познакомились, у Арахны уже началась чернота пути, а Персиваль уже был ненавистным ей дознавателем и полуврагом-полудругом для ставшего Арахне важным Мальта. Переворот, ночь бойни и последовавшие события заставили её, Персиваля и Мальта работать в месте, в одном Трибунале, но на разных должностях – Персиваль был кем-то вроде заместителя обоих, но при этом оставался собой, то есть, понимая, что Мальту недолго осталось милостей от короля (да будут дни его долги!), он окружал сетью заботы Арахну, надеясь сделать её своей марионеткой, и через неё влиять на события Маары.