О ранениях, незнании и дурных снах

О ранениях, незнании и дурных снах

Конец лета в тот год в Париже выдался необычайно дождливым. Уже несколько дней небо было тёмно-серым, без единого голубого просвета, дождь почти не стихал, то падая редкими каплями, то превращаясь в настоящий ливень. Лужи на узких улочках не просыхали, и горожане старались реже выходить из домов, а если и выходили, то двигались перебежками, пытаясь наступать на сухие места и прикрывая головы. Настроение в городе было тоскливым и печальным.

Отчасти в попытке развеять это настроение граф Рауль де Ла Фер и отправился в свободный от службы день к своему другу, Леону дю Валлону. Сестры Леона, юной баронессы Анжелики дю Валлон в городе не было – она отправилась в семейное поместье, посмотреть, что с ним стало после недавнего пожара, и можно ли хоть что-то восстановить. Рауль вздохнул, представив, как Анжелика печально оглядывает руины, и голубые глаза её наполняются слезами. Ей там, должно быть, одиноко и грустно, им, остальным детям мушкетёров, ещё грустней без бойкой и весёлой дочери Портоса. Именно мысль о ней и заставила Рауля отправиться к другу этим ранним дождливым утром.

«Может, Леон знает, когда она вернётся», – думал он без особой надежды, пока конь его, недовольно фыркая, скакал по мокрой улице, и из-под копыт его разлетались брызги.

Квартира капитана королевских мушкетёров встретила Рауля давящей, гнетущей тишиной. Слуга Леона, открывая дверь, шёпотом пояснил, что хозяин дома не ночевал, вернулся совсем недавно, промокший и злой как чёрт. Рауль усмехнулся – с тех пор, как уехала Анжелика, капитана было трудно застать в другом состоянии.

– А, это вы, Рауль, – Леон, вышедший ему навстречу, выглядел не лучшим образом – бледный, мокрые волосы слиплись и падают на лоб. Он ещё не снял плащ, и вода с него капала на пол. Раулю показалось, что дю Валлон едва держится на ногах. – Не лучшее время вы выбрали для визита.

– Что-то случилось? – встревожился де Ла Фер.

– Случилось... В Париже всегда что-то случается, – Леон тяжело опустился на диван и жестом пригласил друга сесть, но тот, охваченный непонятным беспокойством, подошёл к окну и посмотрел сквозь мутное стекло на залитую дождём улицу.

– Поль сказал, что вы не ночевали дома. Ездили в поместье отца? Как там Анжелика?

Ответом ему послужило молчание. Рауль обернулся и увидел, что Леон, смертельно бледный, с закрытыми глазами, обмяк на диване.

– Леон! – Рауль бросился к нему, потряс за плечо и тут же отдёрнул руку, ощутив на пальцах что-то мокрое. Левый рукав плаща Леона был разорван и весь промок – но не от дождя, а от крови.

– Чёрт! – не сдержался Рауль. «Кажется, нас всех ждут очередные неприятности», – мелькнуло у него в голове. Он уже метнулся к двери, чтобы позвать слугу, но тут очнувшийся Леон схватил его за руку.

– Не надо... – прохрипел он.

– Вы ранены, вам нужна помощь, – Рауль лихорадочно соображал, что делать. – Я позову лекаря...

– Нет, – Леон приподнялся и поморщился от боли. – Никто... не должен знать...

– Но если рана серьёзная?

– Лекарь всё равно ничем не поможет. Они умеют только пускать кровь... а я и так достаточно её потерял.

– Но кто вас ранил? – Рауль высвободился, притворил дверь и вернулся к другу. – Скажите мне, ведь если произошло что-то серьёзное, и вы навлекли на нас всех беду...

– Всё уже... закончилось, – выдохнул Леон. – Вам ничего не угрожает... и это всё, что вы должны знать.

– Вы клянётесь?

– Да! А теперь, – добавил Леон, немного помолчав, – вы не могли бы оставить разговоры и налить мне вина?

После бокала бургундского он явно почувствовал себя лучше, хотя оставался так же бледен. Рауль с помощью Поля, которого пришлось-таки посвятить в тайну, отыскал бинты, целебные мази, чистую ткань, принёс воды, при этом наказав слуге хранить молчание, на что тот понимающе кивнул. Когда всё необходимое для перевязки было готово, Леон, несмотря на протесты Рауля, тоном, не терпящим возражений, велел слуге удалиться.

– Чем меньше он будет знать, тем лучше, – процедил он, кривясь от боли. – Какой позор! Позволить себя подстрелить... и грохнуться в обморок, как девчонка...

– Но кто в вас стрелял? – Рауль осторожно снял с него плащ.

– Вам этого знать не нужно... Чёрт!

– Терпите. Будет больно, – предупредил Рауль, разрезая кинжалом мокрый от крови рукав.

– Думаете, я не знаю? Я не раз бывал ранен... – Леон замолчал и снова глотнул вина.

Рауль со всей возможной осторожностью осмотрел рану. Пуля прошла по касательной, едва задев левое плечо: кость не пострадала, но крови вытекло много. Де Ла Фер оторвал лоскут ткани, сложил его в несколько раз, смочил водой и стал промывать рану. Леон ругался сквозь стиснутые зубы, время от времени прикладываясь к бутылке. Похоже, только вино и помогало ему оставаться в сознании.

Промыв рану, Рауль смазал её целебной мазью и туго перебинтовал. Когда всё было закончено, Леон в изнеможении откинулся на спинку дивана, а Рауль, в свою очередь, сделал несколько глотков вина.

– Вы до сих пор не хотите мне ничего рассказать? – поинтересовался он, встревоженно глядя на бледное лицо капитана.