О жизни. Дополнение.

О жизни. Дополнение.

Легкий дискомфорт от недосказанности и коротенький разговор на бегу с полузабытым почти мною приятелем инженером — вот толчок, который причина возвращения к сказанному.

Этот мой инженер - матерый атеист и агрессивный материалист. Он, вдобавок, едкий шутник и спорщик. Может, походя, пребольно «тяпнуть». Я был предельно осторожен, и, в основном, спрашивал, а он отвечал.

- Как думаешь, закон Георга Ома, он останется в силе, если представить пространство без проводов или их подобия и вовсе без электричества? Просто пустоту?

- Не сам по себе, как «идея», а вот едва где потечет электрический ток, то вот тут-то и проявится этот закон.

- Получается, это правило или «качество» работает только там, где мы фиксируем «явление» процесса. Во вселенной без электричества закон Ома — бессмыслица.

- Именно так.

- А в нашем материальном мире, наполненном явлениями и процессами, все эти правила и качества проявляются и исчезают вместе с проявлениями и исчезновениями наблюдаемых вещей.

- Примерно, так.

- И в каменном веке закон Ома не существовал, потому что и электричества не было.

- Закон существовал, но, как бы, в потенции: если начнется, то пойдет вот именно так.

Он всего лишь частное от общих, как ты говоришь, правил мироздания.

- Каких?

- Следствие, причина, порядок, мера — их не так уж много.

При чем тут Георг Ом? Возьми правила дорожного движения. Если бы люди отрастили себе крылья, не нужно было бы ни дорог, ни машин, ни этих правил.

В каменном веке их и не было, но предпосылки их появления были: те же порядок и мера.

Я поблагодарил за консультацию и, придя домой, записал:

«От Хаоса, потенции движения и перемен, к порядку, мере, к Гармонии».

Мне показалось, я не солгал.

Потом я набрал номер этого инженера, он ответил.

- Что хотел спросить, - сказал я, - каждый новый человек или, проще, интеллект (я не стал пользоваться термином «душа», а то ведь могли сгоряча и опозорить), возникая и исчезая, тоже подчиняется неким правилам, а те, в свою очередь, мере и порядку. Гармонии. Так можно?

- Валяй, - ответил, жуя, инженер.

- И этот мир вечен?

- В ближайшем обозримом — да.

Я уселся поосновательнее и опять записал.

«Смерть — это «убийство» отработанного, или, как очищение иммунитетом мешающего, или случайная поломка, или беспощадная замена вариантов, не знаю. А рождение? Каждая новая личность несет в себе новый «закон Ома»?

Сколько же этих «законов» в запасе у мироздания? Или личности, как снежинки, как листья деревьев? Но и у деревьев мы различаем лист березки от листа боярышника.

Нет, человек не провода с электричеством и не автомобиль на трассе. Он не снежинка и не листок. Он — правило.

А правил в гармоничном мире не так уж много. Много другого: вариантов применения.

Потому, наверняка, некие варианты господина Н и госпожи М уже появлялись, как личности, и сто и тысячу лет назад, и появятся еще тысячу раз в нашем, не знаю, эволюционирующем или просто движущемся, как будто без особого плана, мире.

С иным разрезом глаз и цветом волос — это, как раз, «провода».

А личность или «правило», согласно заверению приятеля-материалиста, в ближайшем обозримом вечны.

Я осторожно покосился в сторону Библии. Но мне ли, старому пьянице и балагуру, любящему безделье, компании с симпатичными женщинами и порядочными друзьями-разбойниками, соотносить свои мысли с религией? Я не очень-то доверяю чужим пересказам и толкованиям, а понимаю слова буквально, как дитя.

«Апокалипсис» для меня — вариант, онтологического, но глубоко личного переживания религиозного. Это внутренняя жизнь кого-то одного, или таких, кто похож на него, я же не могу всерьез, подобно католикам, ждать по определенным пятницам появления дракона в своем туалете.

Мой Иисус разрушил врата ада.

И строгое требование, хотя бы двоим из одиннадцати иметь мечи, с пониманием того (а это крест!), что могут от «меча и погибнуть», я тоже понимаю буквально, и радуюсь тому, что я человек не воинственный.

Теория вульгарной реинкарнации забавна, но не научна — странно предполагать такие сложные объекты, как интеллект, неизменяемыми.

И для чего таскать с собой по векам старый хлам памяти, одежд-характеров и привычек?

Но что-то есть вечное в этом мире, хотя бы он сам.

Хотя бы какие-то ноты, которые остаются, но звучат по-разному, смотря какие синтезаторы изобретем. Меняют тембр и окраску.

Вот так, поразмышляв о смерти и жизни, а главное, пообщавшись с материалистом, я стал

спокойнее относится к потерям и уходам, и начал внимательнее относиться к совпадениям.

К консонансам.

Я тут познакомился с одной женщиной, она была Гингема. Я еле сдерживался, чтобы не уронить ей на голову домик, нам нужно было провернуть одно дело. Дело шло туго, но все-таки завершилось, и каждый получил свою долю. Уже расставаясь, мы пили кофе и говорили ни о чем, шутили. И вдруг Гингема улыбнулась. Это была прелестная, благосклонная улыбка королевы, и я ушел потрясенный — еще чуть-чуть, и я бы влюбился. Я вдруг увидел, почувствовал, сквозь заросли отвратительного характера, ту, которую любил много лет назад, может быть, тысячелетия.

• был менестрелем при дворе короля Артура.

Вот так.