Об одной партии

Об одной партии

Граф Гедеон был человеком осторожным. Он всегда помнил о коварстве исторического хода и не позволял себе доверить своё будущее и будущее своего рода во власть одного короля. Он придумал блестящий, как ему казалось, выход, и стал служить всем. Годы хитрости, заискивания и расчёта превратили его в человека аккуратного и холодного. Но в этот обыкновенный тихий вечер граф Гедеон нервничал и ничего не мог сделать с собою, прекрасно зная, что приближается неприятный разговор…

Принцесса Симона не заставила себя ждать. Она появилась в зале в назначенный час, как всегда строгая к себе, облачённая в накрахмаленное платье прошлогоднего ещё кроя, бледная, но решительная.

Граф поднялся ей навстречу:

–Благодарю вас, ваше высочество, что вы почтили меня своим визитом.

–Оставьте, – попросила принцесса и опустилась в предложенное ей кресло, – к тому же вы сами знаете, что у меня не было выбора.

Граф знал. Это знали все. Симона не была ни в чём виновата. Так получилось, что покойный король, схоронив первую свою супругу, что подарила ему сына – обожаемого принца Адриана, наследника и нынешнего короля, не пожелал мириться со своей участью вдовца и женился второй раз. Брак вышел удачным, и новая жена подарила покойному королю дочь – принцессу Симону.

Симона была ещё ребёнком, когда король слёг с простой, казалось бы, лихорадкой, и умер, внезапно впав в горячку. На престол взошёл его сын – Адриан. И вот если до этого момента Симона никогда не задумывалась о своём положении, то теперь всякая беспечность была в прошлом. Она ощущала на себе пристальное внимание всего двора, и что-то тревожное витало в воздухе, отравляло всякий покой. Симона оставила тогда кукол, сделалась тихой, безотчётно боялась попадаться на глаза лишний раз и много проводила времени в материнских покоях. Наблюдая же за матерью, которая из красавицы в короткий срок превратилась в запуганную, сильно сдавшую, нервную женщину, Симона всё больше укреплялась в своём страхе.

А затем самое страшное оправдалось: мать сослали прочь, не только от двора, но и от столицы. Симона плакала, Симона хотела с нею и не понимала, почему её не отправляют тоже. Но Адриан не был идиотом. Он понимал: принцессу можно будет удачно сторговать при случае, надо только держать её в полной покорности.

Именно из этого расчёта Адриан – человек весьма ревнивый и справедливо опасающийся за власть, не позволил узнать Симоне, что её мать не доехала до места ссылки. Это знали кроме него лишь пара наёмников да волны, поглотившие в пучины свои тело измотанной красавицы.

Принцесса же получала ещё полгода письма от матери прежде, чем ей сообщили о том, что та заболела и умерла. Эту ложь, ровно как план с письмами и жизнь принцессы Симоны организовал Гедеон, рассудив:

–Девчонка ещё нужна. Лучше, чтобы она не имела зла в своём сердце. Пусть будет несчастной, а не злой. Пусть будет тенью, сломанной тенью.

Король Адриан махнул рукой. Жизнью своей сводной сестры он не интересовался, и та, чувствуя, что опасность всё ещё ходит рядом, пусть и не висит над головою, поняла его желание и стала самой настоящей тенью. Она не заговаривала с ним, не приходила к нему, опустив глаза, стояла в стороне и сносила незавидное своё положение. Да и не просила она ничего. это граф Гедеон, человек осторожный, стал одаривать её платьями и украшениями, так, чтобы не выделять, но чтобы держать в приличном виде. Именно он оплатил ей и нескольких учителей, чтобы привить хотя бы поверхностные знания и попытался стать доверенным лицом принцессы Симоны, помня об историческом коварстве.

Цитадель Мудрецов знает, сколько выковано кольчуг в сезон, сколько убито людей и сколько мешков зерна привезли из Речных земель. Одного она не знает точно: сколько людей хотя бы раз допускали в свои мысли ядовитое «а вдруг…».

Король Адриан, начавший рьяно и бурно своё правление, не показывал себя особенным мудрецом или гениальным тактиком. Весьма средний правитель, со своими неудачами и мелкими победами. Великих войн или свершений не было, но не было и масштабных провалов, разве что – прошло уже десять лет как он был женат, но до сих пор не явил наследника, и от этого делался всё более нервным к себе и к окружающим.

Десять лет – это показатель в пределах трона. Королева тоже нервничала, но ещё держалась с достоинством, хотя ползли уже тени и шелесты, поднимали головы:

–Бесплодная королева – земле беда.

Гедеон был осторожен. Он слышал эти шелесты и шепоты раньше других и потому уже подумал «а вдруг?».

А вдруг дело не в королеве? А вдруг оно в короле Адриане и тогда трон останется без наследника. А вдруг удастся Симону усадить на престол?..

Но ей нужна поддержка. Если у Симоны будет ребёнок когда его не будет у Адриана, если будет союз её рода, хоть немного отмеченный троном и союз кого-то сильного, это увеличит шансы. Адриану было плевать на сестру, и когда Гедеон предложил выдать её замуж, король лишь пожал плечами.

–Сами подумайте, – вещал Гедеон, – пока она молода, она будет иметь большую цену. Ни ума, ни красоты, ни богатств за нею нет, и мы должны выдать её замуж, чтобы собрать вокруг нашего королевства силу, нам всегда нужны союзники.

–Выдавайте, – отозвался король, – если найдёте за кого.

Гедеон кивнул. Он знал за кого. Само собой, без богатств и толкового имени Симоне не следовало было рассчитывать на сиюминутную удачу, и граф ждал того, кто заглянет в перспективу, того, чьи собственные шансы в родной земле равны нулю.

Так он вышел на принца Ровена.

Ровену не посчастливилось как и Симоне. Он был третьим сыном и пусть был принцем и владел по роду своему титулами и землями, это не давало ему даже призрачного шанса на престол родной земли. Для того, чтобы Ровен сел на престол, ему требовалось уничтожить старшего брата и его семилетнего сына, затем среднего брата и двух его дочерей и уже тогда, если останутся силы на собственное правление…

Словом, Гедеон рассчитал правильно. Ровен был амбициозным и понимал гибельное своё положение и потому, получив письмо от графа Гедеона с предложением связать его имя с именем принцессы Симоны, ухватился за этот шанс.