Обещание

Обещание

             Шибоко запрещает умирать намеренно, но у тех, кто собрался шагнуть в вечность остается шанс сделать это раньше времени. Я всегда противился религии, но пророк никогда не ошибался в предсказаниях. Ты можешь верить ему, или нет, но с фактами не поспоришь. Тысячи изуродованных душ самоубийц вернулись с того света, чтобы терпеть наказания в грязных мегаполисах новой эры. Они работают полотерами во второсортных забегаловках или подтирают задницы старикам в хоспесе. Это их потолок. Их больше никуда не возьмут. Они навечно прокляты. Шибоко определяет судьбу. Он наш пророк и от этого никуда не деться. 

              Так что там с моим шансом. Да, у каждого человека в нашем мире живет свой Ну. Проводник в мир мертвых. Поймаешь свою Ну и считай билет на тот свет у тебя в кармане. Он это она. Многие люди называют их ведьмами, но ничего общего с христианским фольклором у них нет. Ну никому не присягают, никого не заговаривают и не превращают людей в свиней. Они просто мигрируют из города в город, из континента в континент, скрывая свою природу, в поисках собственного проводника. Но если верить Шибоко, для Ну нет проводников. Они здесь навсегда.

              Найти свою Ну не так сложно, как можно подумать. Они приходят к каждому из нас в первые десять дней с момента рождения. Прикладываются пальцем ко лбу новорожденного. Метят его, как свою собственность. Обычно это бывает в роддоме, но иногда Ну проникают домой. Скрытно или под видом инспектора по несовершеннолетним. Они делают это для того, чтобы ты не погиб от случайной пули или из-за пьяного дальнобойщика. Шибоко говорит, что каждому предначертан свой конец.

             Мне пришлось заплатить кучу денег – чуть ли не все свои сбережения, чтобы провести детальное расследование, собрать уйму материалов о людях, которые были в роддоме или приходили к моей матери для поздравлений. Я отсек сотни вариантов и нашел её. Женщина , около тридцати лет, брюнетка, без следов ДНК и отпечатков пальцев. Я идентифицировал её лицо и нашел совпадения на видеоматериалах из десятков международных аэропортов. За 35 лет она поменяла имя лишь трижды. Сейчас мою Ну зовут Рита.

             Я шел за ней пять долгих лет и теперь был у цели. Последние годы она жила рядом, в моем городе.  Приближалась полночь, я сидел в машине с заглушенным мотором на стоянке рядом с причалом и наблюдал за людьми, выходящими из портового бара с дрожащей неоновой вывеской «Моргана». Я видел, как она зашла внутрь, но настигнуть её при свидетелях было слишком опасно.

***

             Из бара выходили подвыпившие портовые рабочие, кого-то забирали жены, стоянка пустела. В полвторого мне позвонила сестра. Она беспокоилась за меня. Я порвал все связи с родными и не имел постоянного жилья.

- Алло?

- Где ты?

- Я дома, смотрю телевизор.

             Сестра в трубке долго молчала. Она знала, что я вру, но не хотела пилить мне мозг.

- Позвони мне завтра,- наконец, сказала она.

- Хорошо.

            Мы оба знали, что я не позвоню. Я давно стал призраком, мне не хотелось, чтобы родные как-то ощущали мою потерю.

              Ну вышла в начале четвертого утра. Высокая, на длинных шпильках, с эффектной прической с забранными на верх волосами, в обтягивающем жакете и в узкой юбке чуть ниже колен. Она совершенно не вписывалась в местный контингент, но не думаю, что к ней приставали. Одного её взгляда хватало, чтобы отбить всякое желание сближаться. Думаю, она любила выпить местного рома и слушала байки датых моряков. Все Ну в постоянном поиске пути. Они любят необычные истории, пусть и из пьяных уст. Несколько раз я заходил туда украдкой и наблюдал, как она пьет и курит сигарету за сигаретой рядом с шумной компанией. Всегда одна. К ней никогда никто не подходил и это лишь подтверждало её сущность.

            Ну закурила очередную сигарету и окинула холодным взглядом стоянку с единственным фонарем. Моя машина в одиночестве жалась за краем фонарного света. Женщина смотрела прямо на меня. Я ощутил холод и страх. Но я уже решился и теперь нет пути назад.

            Ну бросила окурок в мою сторону и зацокала под темными акациями вдоль длинной пристани с рыбацкими катерами. Как только её проглотила тьма, я вышел из машины, судорожно сжимая в кармане пиджака револьвер.

             Сегодняшняя моя попытка догнать её уже седьмая. Я шел за ней по звуку. Её шпильки служили безошибочным ориентиром. Фонари горели один через три, поэтому мне удавалось увидеть её на несколько секунд. Я знал, что если, не нагоню её до седьмого фонаря, то она исчезнет в темном переулке, где улица торговцев рыбой, бегущая от порта, разбегается сразу в три стороны.

****

              Ну вышла из тьмы в круг шестого фонаря, я выхватил револьвер из кармана и рванулся к женщине со всех ног. Ботинки, грохочущие по мостовой, давно выдали меня. Времени на игры не оставалось. Сейчас или никогда. Нас отделяло не более пятидесяти шагов, но вот её снова проглотила тьма. Еще одна тьма до седьмого фонаря. Я уже собрался кричать и стрелять в воздух, требуя к себе внимания, но тут случилось нечто непредвиденное. Шпильки Ну неожиданно свернули к морю. Она впервые изменила маршрут.

               Я остановился в растерянности, жадно слушая ночь. Её тонкие каблуки выбивали частый ритм. Все верно – она уходила к морю. К старому рыбацкому пирсу, где швартовались рыбацкие шхуны. Несколько тусклых фонарей на пирсе выбрасывали в волны синие мерцающие языка света. Женская фигура вошла на дощатый настил, уходящий в море на сотню метров.

Я все еще стоял, ощущая сердцем волнение и иголки по всему телу. Она сознательно пошла в тупик. С пирса ей не скрыться, если только она не собирается нырять.

                Моя рука сжала рукоять револьвера крепче. С решимостью убийцы я двинулся к цели. Тьма здесь странно смешивалась с синим фонарным светом. Пирс загромождали ящики и бочки из-под рыбы. Фигура женщины терялась в лабиринте брошенных снастей и канатных бухт.  Я больше не слышал её шпилек, но видел верх прически. Она уходила все дальше…Словно там её кто-то ждал. Я прошел несколько десятков метров между бочками и катерами и увидел её спину. Она стояла на самом конце пирса. Далеко за ней, на морских волнах качался зеленый буй.