Облачение

Глава 6

— Я тебя все утро искала! — звонкий голос Риты разносится по коридору, когда Шейна, спустившись по лестнице, ставит колесики тележки на пол.
Она догоняет ее, обхватывает тонкими руками со спины, почти повисает на ней, просовывает голову под руку, заглядывая вперед, и замирает. 
— Ой, ты сегодня завтракала у себя? А я ждала тебя…
Интонация детского голоса скачет, как теннисный мячик по бетонному полу: удивление, сомнение, огорчение.
— Мы обязательно позавтракаем вместе, — Шейна невольно улыбается, треплет мягкие, волнистые волосы.
— Но ты ведь уже?.. — в огромных светлых глазах видна грусть, зато голос почти звенит от надежды. Кажется, даже плюшевый заяц, с которым Рита всегда ходит в столовую по выходным, смотрит на Шейну с точно таким же выражением.
— От яблочного пирога я еще никогда не отказывалась.
Рита улыбается — широко и заразно, как это умеют делать, наверное, только дети, — и не спрашивает, почему Шейна так уверена, что сегодня на завтрак. Зато через несколько шагов с легкостью задает другой, не менее неудобный вопрос:
— А почему у тебя две вилки?
— Потому что я завтракала не одна, — тихо отвечает Шейна, мысленно радуясь, что рядом нет никого, кто мог бы заинтересоваться подобным ответом. 
На мгновение взгляд Риты становится удивительно — пугающе — серьезным. Но — лишь на мгновение, прежде чем она снова широко улыбается.
— С мисс Джорман, да? — радостно переспрашивает она и тут же зажимает рот ладошкой. — Ой, наверное, ты хотела…
Шейна хмурится и качает головой, не понимая, ни почему она вообще могла завтракать с директором, ни уж тем более, с чего ей скрывать это от Риты.
— Нет, не с ней, — уклончиво отвечает она, проталкивая тележку в открытую дверь столовой.
Рита словно не слышит этих слов — или же совсем не придает им значения, а потому ничего не переспрашивает и не уточняет. Шейна думает, что это даже хорошо — если уж они и решат поговорить о том, с кем она завтракала, то пусть это случится в месте, где не будет никого постороннего.
— Давай ты пока позавтракаешь, а я отвезу посуду и захвачу нам по порции пирога? — предлагает Шейна, стараясь не обращать внимания на повисшую в столовой тишину и на то, что, кажется, все присутствующие сейчас смотрят на нее. Не так уж и страшно — по крайней мере, пока они не начали оглядываться по сторонам, пытаясь понять, кого нет.
Рита кивает, не переставая улыбаться, и почти бежит к стойке, лишь на мгновение остановившись у одного из столиков, чтобы усадить за него свою игрушку.
Улыбается и мисс Барти, заметившая ее, кивает в сторону узкой двери, ведущей на кухню.
— И даже не вздумайте ничего спрашивать, — качает головой Шейна, снова оказавшись в небольшой, но светлой комнате в которой все еще пахнет тушеными яблоками и совсем немного — кофе.
Мисс Барти смотрит на нее, удивленно вскинув бровь, но вопросов не задает. Зато строить предположения этот запрет ее совершенно не мешает.
— Хм, в мое время джентльмены были иными, — с легкой улыбкой произносит она, жестом указывая на мойку, в которой уже видна гора чашек и плоских тарелок. — Посуду вымыть их, конечно, можно было заставить только тем способом, о котором тебе пока рановато знать, но они хотя бы могли донести ее до раковины.
— Если под способом подразумевалась постель, то о нем я уже наслышана, — хмыкает Шейна, включая воду. — Как видите, леди нынче тоже совсем не те, что были раньше.
— С другой стороны, если бы вы оба принесли грязную посуду, сколько разговоров началось бы, — задумчиво тянет мисс Барти. — Признай, мальчик совсем не безнадежен.
Шейна молча усмехается, переворачивает вымытую кружку на подставку для чистой посуды.
— По крайней мере, ты это не отрицаешь, — повар смеется, быстро перекладывает оставшиеся кусочки фриттаты на поднос, тут же накрывая его крышкой.
— С вами спорить почти как с самой собой, — хмыкает Шейна, прислоняя тарелку к вымытой кружке. И тут же уточняет, скорее почувствовав, нежели и правда заметив вопросительный взгляд. — Бесполезно.
— А раньше со старшими не спорили из уважения к опыту и возрасту, — вздыхает мисс Барти, отрезая от яблочного пирога два больших куска. — Это тебе и твоей мелкой.
— Она не моя мелкая, — раздраженно отрезает Шейна, тарелка чуть звенит, ударившись о стоящую рядом.
— Девочка, весь приют знает, что вы дружите, — мисс Барти улыбается, протягивает ей чистое полотенце. — Так что бросай посуду, вытирай руки и иди. А то, кто знает, в курсе ли нынешние джентльмены, что если девушка приносит им завтрак в комнату, то он обычно рассчитан на двоих, а не только на него.
— В курсе, — ворчит Шейна в ответ, принимая полотенце. — Куда более в курсе, чем девушка, которая этот завтрак принесла.
Повар смеется, тянет Шейну к себе, чуть треплет волосы.
— Иди уже, а то чего доброго еще расскажешь мне, с чем он там тебе помог, — широко улыбается мисс Барти, протягивая ей тарелки с пирогом. — Не уверена, что хочу знать, во что ты умудрилась его втянуть.
— А, может, это он меня? — раздраженно усмехается Шейна.
— А разве тебя можно во что-то втянуть против твоей воли? — в тон ей отвечает повар и легко разворачивает на месте, чуть подталкивая в спину. — Давай-давай, тебя уже наверняка заждались.
“Вообще-то можно”, — Шейна поджимает губы и молчит, позволяя попытке огрызнуться несколько раз срикошетить в голове и растаять, словно ее и не было.
“Вообще-то можно”, — обиженно думает она, бедром открывая кухонную дверь. — “Меня же как-то втянули в то, что сейчас происходит”.
И тут же качает головой: вообще-то, в то, что происходит именно сейчас — во все эти ночные вылазки в кабинет директора, в завтраки на двоих и неудобные разговоры — она втянула себя сама.
“Как втянула, так и вытяну”. — усмехается Шейна, подставляя ногу, чтобы осторожно закрыть кухонную дверь. И чуть не спотыкается, встретившись взглядом с вошедшим в столовую Мартином.
Он улыбается — привычно, как и каждое утро, когда они встречаются. 
— Привет, Белянка, — обращение, ставшее традицией, на которое она каждый раз отвечает наверняка совсем не так, как ему хотелось бы.
— Привет, кретин, — тихо, пряча слабую усмешку в самый уголок рта, бормочет она.
Рита поднимает голову от тарелки, бросает на Мартина привычный насупленный взгляд и не показывает язык, наверное, только потому, что рот занят едой. Впрочем, Шейна уверена: ее мелкая — вот уж прицепилось — еще успеет наверстать это упущение. И не раз.
Кто-то из детей поднимает голову, когда Мартин останавливается у стойки, забирает завтрак, улыбается мисс Барти — привычные, ежедневные действия. Скорее всего еще и благодарит, как обычно, или может даже просит кусок пирога побольше.
Опускаясь на стул рядом с Ритой, Шейна думает, что, наверное, только она и заметила, каким почти восхищенным взглядом старший повар наградила Мартина, стоило тому только отвернуться, и уже они обе — сбитые до крови костяшки на правой руке.
— Ты почитаешь мне сегодня днем? — спрашивает Рита, отодвигая пустую тарелку и обхватывая обеими ладонями стакан с соком, и тут же показывает язык в ту сторону, где, судя по всему, сидит Мартин.
— А как насчет того, чтобы вместо скучных книжек пойти на улицу и поиграть в снежки? — улыбается Шейна в ответ, ребром вилки ломая пирог на мелкие кусочки. 
— Ну, мы же вчера пропустили, — Рита пожимает плечами, тоже берется за вилку, поддевает несколько яблочных долек. Те ломаются на половинки, слишком мягкие от тушения и запекания. Рита досадливо надувает щеки, вздыхает и подхватывает кусочки уже пальцами. — И ты сама говорила, что это очень хорошая книжка.
— Хорошая, — соглашается Шейна и тут же предлагает: — Мы можем начать пораньше вечером. Если ты снова не устанешь.
Рита улыбается, замирает с кусочком пирога в руках, несколько мгновений молча смотрит на сидящего с ними за столом игрушечного зайца, словно решая, можно ли ему яблоки, а затем качает головой и отправляет десерт себе в рот.
— А если меня заберут, ты будешь мне читать? — неожиданно серьезно спрашивает она, снова обхватывая стакан двумя ладонями.
— Думаю, это будут делать твои родители, — уверенно отвечает Шейна и заставляет себя улыбнуться.
— А если нет? Может,.. — Рита замолкает, хмурится, словно пытаясь придумать причину, по которой новые мать и отец откажутся читать ей сказки перед сном. — Может они будут работать по ночам? Или уставать днем так сильно, что им будет не до меня?
Уголок губ чуть дергается, ползет вверх в подобии усмешки — зачем тогда забирать ребенка из приюта, зачем забирать его от тех, кому есть до него хоть какое-то дело? Шейна стирает неуместное с лица, заглушает раздражение смехом.
— Ну тогда мне придется звонить тебе каждый вечер и читать до тех пор, пока ты не уснешь. 
— Ты правда так сделаешь? — удивление и радость в детском голосе звучат так громко, что, кажется, на их столик сейчас должны были обернуться все, кто сидит в столовой. И еще те, кто просто проходил мимо по коридору. — Правда-правда?!
— Как минимум, я попробую, — смеется Шейна в ответ и легко щелкает Риту по носу. — Другой вопрос, понравится ли твоим родителям то, что к вам никто не сможет дозвониться по ночам, потому что ты наверняка будешь засыпать с трубкой в руке.
— Хорошо, что тебе не придется, — Рита снова улыбается: широко, но словно бы смущенно, и Шейна щурится, всматривается в ее лицо, в огромные счастливые глаза, но не видит ничего подозрительного.
— Даже если бы мне пришлось это делать, я была бы рада, — она пожимает плечами, подхватывает кусочек пирога вилкой, несколько мгновений смотрит на него, думая, что тесто стоило раскатывать чуть тоньше, а затем продолжает: — Я была бы рада, если бы у тебя была настоящая семья, малыш.