Облава

Облава

ОБЛАВА

Багряный круг солнца замер у гори­зонта. С полынной степи веяло горькими запахами трав, острый дух будоражил едки­ми, почти табачными ароматами. Сумерки звенели дребезжащим стрекотанием насеко­мых. После их назойливого шума наползав­шая темнота казалась по-скупому молчали­вой и сиротливой. Духота обвола­кивала так, точно дорожная пыль набилась комком в легкие и тем сильнее и желаннее заставляла седоков думать об отдыхе. Лоша­ди быстро перебирали копытами по укатан­ному грузовиками большаку.

Наконец дорога ушла в сторону, а седоки свернули в бескрайнюю пепельно-желтую степь. Вороной конь в нетерпении засеменил на месте копытами, дожидаясь приближения остальных, и человек, приложив ладонь ко рту, издал длинное, плавное подвывание: «Э-э-э-у-у-э-э-э!»

Тишина чуть продержалась, и неожи­данный пронзительно-протяжный вой потек над степью. Расползаясь над колкими, засыхающими на корню стеблями трав, вой тоскливой отрешенностью охватил степную ширь во все стороны и уже где-то далеко, стихая, послышался высокой жалоб­ной нотой. Плачущее завывание старой волчицы повторилось. Душераздирающую зве­риную мелодию подхватила многоголосая стая, и степь заполнилась нечеловеческой печалью. Тягучий вопль, струящийся из десятка волчьих глоток, заставлял невольно содрогнуться. Кони еще долго вздрагивали, всхрапывали и, казалось, вспоминали страш­ный звериный вой.

Всадники молча продвинулись вперед, спешились, выбирая место ночевки в  двух километрах от предполагаемого волчьего ло­гова. Принялись развьючивать лошадей.

– А волки нападают? – Николай все еще ощущал морозящий звериный вой. Сняв седло с лошади, он вопросительно посмотрел на подтянутого мускулистого охотника.

– Не припомню такого, – откликнулся тот. – У егеря узнай.

– Таурбай, как считаешь, волки нападают на людей?

– Только бешеный кидается, – нехотя сказал егерь. – Сумасшедший человек тоже кусает,   если   рассудка   помешан.   Волк   не тронет, – помотал    головой    Таурбай, – когда никто мало не угрожает.

– Почему же они стаей держатся?

– Молодой волк охота учит, как в школе писать-читать учат, – Таурбай,  прищурившись, отчего глаза сверкнули кошачьими зрачками, вгляделся в уплывающее солнце. – Четыре часа спать будем, совсем мало спать будем, – он занялся своим конем, показывая, что не расположен к разговорам.

Николай отстал от егеря, опять повернулся к охотнику.

– Большой   выводок там держится, Александр Иванович? Штук тридцать?

– Ну, ты загнул! Пятнадцать наберется от силы.

– Как же вы определили?

– Легко по голосу различить. Матерый волк воет басом или низким баритоном, матерая же высоким баритоном. Тянут долго с переливами, с тоскливой гнусью. Переярки воют тенором, короче матерых, обычно обрывают с взбрехом. Прибылые – те скулят, как собаки, со слабым повизгиванием. Нетрудно сосчитать... Ты давно охотишься? Что-то я тебя не встречал раньше.

– Случайно я на облаву попал. В Казахстане в командировке, через знакомых упросил, чтобы на охоту взяли... Сильно вам здесь серые насолили?

– Волки у нас тут не серые,   а  серо-рыжие, – поправил Николая охотник. – По величине чуть меньше русских серых... Слышал, лет десять назад говорили и писали, в общем, правильно, что волки – санитары: они уничтожают слабых, больных животных, поэтому улучшается дикое племенное стадо. Вроде бы так, только не учли, что размножаются волки очень быстро. Вот как ты думаешь, сколько волчица может в год принести волчат?

– Ну, два,  три... – подумав,  ответил Николай.

– Как бы не так! В среднем она приносит пять волчат, а то и до пятнадцати. Учел? – Александр Иванович обтер большим бурым лоскутом своего  скакуна,  передал  тряпицу Николаю. – Оказалось на деле, нельзя прекращать борьбу с «гангстерами», – пошутил охотник. – Чуть   истреблять   перестали – волки  добрались  до  домашних  животных. Опять их принялись усиленно травить, отстреливать с вертолетов,   разрешили   все способы охоты. Не зря же наши предки с ними из  века в век воевали,  устанавливая баланс: «И волки сыты – и овцы целы!» Я считаю, волков надо повсеместно уничтожать. Волк – зверь хитрый. Полностью его все равно не изведешь.

Собрав табуном, стреножили лошадей. Большинство охотников знали друг друга по прежним встречам, всего было только двое новичков. Разговоры через «а помнишь» вырисовывали в их воображении ход очередной облавы. Николай, прислушиваясь к обрывкам речей бывалых, представлял себе облаву как занятие сверхувлекательное, мысленно уже видел себя среди скачущих за хищниками цепью всадников-загонщиков. Еще за сутки до начала охоты всех объединил горячий азарт погони за зверем. Охотники не говорили об исходе завтрашней облавы. Как азартный игрок страшится спугнуть заветную карту, так и они боялись раньше срока сглазить зверя. Но в словах проскальзывало особое воодушевление, всплывали в памяти случаи из былых облав, поэтому было ясно, что помыслы всех устремлены в грядущее утро.

Да, время охоты на волков подошло. Прибылым волчатам уже по пять месяцев, ростом подтянулись до хорошего гончака. По ночам стали ходить с родителями к зарезанным животным далеко от логова, но дневать семейство возвращалось обратно. Месяц назад было бы почти невозможно цепью загонщиков изгнать волков из нор – они бы затаились и отлежались. Сейчас же прибылые по примеру взрослых постараются уйти от всадников, и всю стаю можно будет выгнать на линию стрелков. Минует какой-то месяц с небольшим, выводок начнет бродяжничать и менять дневки, тогда волчье семейство уже не застанешь на логове, облава будет если не бесполезной, то малодобычливой.