Облава

Облава

Мой дед, изрядно хряпнув горячительного продукта собственного производства, любил травить байки из своего фронтового прошлого. Ну а что, милиция самогонный аппарат всё равно найти не могла, даром что дед в партизанском отряде прослужил почти всю войну до ранения. От того, что участковые никак не могли его подловить на производстве самогона, дед только больше веселился.

А рассказывал он всякое, хотя большую часть его историй я уже знал наизусть, иногда попадались и те, что я раньше не слышал. Дед человек весёлый был, от того и байки у него обычно бывали озорные, ну прямо как в фильме "Они сражались за Родину", там, где про "окопную болезнь" Никулин рассказывал.

Но были и грустные, такие, от которых в груди всё сжималось, а нас, пацанов, заставляло сидеть тихо-тихо, пока дед наливал себе стопку самогона и ещё одну, которую просто ставил на стол, как будто для кого-то ещё. Да, много он в войну товарищей потерял, да первую жену с детьми, и двух братьев. А мне как-то было странно осознавать, что вроде как у моего отца могли быть братья, и что останься они и их мать живы, то в итоге и меня бы не появилось. Такие вот размышления.

Но однажды дед меня по-настоящему удивил, решив вдруг рассказать байку, которую до того момента я никогда не слышал. Уж не знаю, что его сподвигло на откровенность, может начавшаяся эпоха гласности и перестройки, чтоб их и не было никогда.

Война - состояние для человека не обычное и свойственное ему одновременно. Такой вот дуализм. Но война это и место, где происходит много странного и необъяснимого. И что из этого было реальностью, а что плодом травмированного воображения, никому не известно. Кто-то трофейного шнапса перепьёт, кто-то мухомор по незнанию съест, а кто-то просто от постоянного недосыпа и бессонницы начинал видеть всякое. Ну и контузию нельзя исключать, контуженный мозг может таких видений подбросить, что хоть из психушки не вылезай.

Кстати, был у нас отряде один солдатик из окруженцев, что к нам прибились да так и остались у нас, так вот он типа шибко умным хотел всем показаться, мол, историю знал и всё такое, студент-недоучка, так вот он утверждал, что викинги перед боем или просто так отвар из мухоморов пили, чтобы обрести нечеловеческую силу и избавиться от страха.

Ну и сварганил он себе этот отвар из собранных мухоморов и в тихую выпил. Ой, что с ним творилось! Понятно, его сначала в санчасть определили, а потом уже на гауптвахту, чтобы посидел да подумал над своим поведением, да х@@нёй всякой не страдал, ежели не знает что да как.

Но до того, как его скрутили да рвотного дали, вот уж он повеселил народ. Уж не знаю, мухоморов он тогда наварил или ещё какие грибочки в тот отвар упали, но только он самого Гитлера битый час топором убивал. Ну как Гитлера, пень трухлявый молотил, да всё с такой улыбочкой идиотской, что народ наш плашмя лежал от смеха. Правда, когда он наган достал, вот тогда уже не до смеху стало, скрутили его и в санчасть доставили.

Так вот выхаживала его тогда сестричка, ну, медсестра то есть, что служила в санчасти нашего отряда, ох и красивая была девчонка! За ней кто только не волочился. Пройдёт мимо, понимаешь, и аж душа встаёт, ну, ты понимаешь. Блондинистая такая вся и глаза главное карие-карие! А то ведь у блондинок-то они обычно светлые, голубые там или серые какие, а карие - редкость. В общем, красавица, каких я и не видывал никогда, не в обиду твоей бабке будет сказано, царствие ей небесное!

Одно время командир наш даже хотел её куда в тыл отправить или в другой отряд от греха подальше, но как-то всё устаканилось, и все ухаживания заканчивались на комплиментах, да восхищённых взглядах. К тому же кадр она была очень ценный по части медицины. Знала, что где у человека, куда как нажать надо, чтобы кровь остановить, как шину наложить, как швы сделать, какие отвары из чего сделать, чтобы живот не болел, ну и так далее. Однажды вообще голыми руками у бойца осколок из живота вытащила, если бы врач не рассказал - не поверил бы. А было что и ампутацию проводила, да так, что наш медик только диву давался. Говорил, что когда война закончится, когда немца полностью разобьём, он её самолично в медицинский институт отведёт и не уйдёт, пока её, как минимум, на второй курс не зачислят.

В общем поболтало нас тогда по лесам, изрядно мы немцам настроение попортили, пустив под откос пару эшелонов, да набег устроив на их склады. Понятно что по результату нашей работы, они решили всерьёз за нас взяться и облаву устроить. А у нас раненых много, самолёту никак не приземлиться, чтобы забрать, всё простреливается, груз сбросили, да немцы его подобрали, в общем какая-то полоса невезения началась. К тому же продукты стали заканчиваться. Было бы лето, так чего-нибудь в лесу насобирали бы, а тут апрель-месяц, зелень только-только на ветках появилась. Ну, мы же не лоси, чтобы листья жрать, да и лосей-то тоже днём с огнём не сыщешь. Ушли они далеко, кто на охоту отправлялся, всё больше пустыми возвращались, или с мелочью какой, которую тонким слоем на всех бойцов размазывали. А раненым-то особый уход нужен. Нормально есть не буду - привет гангрена! А по себе знаю, когда в ногу ранило, боялся до одури, что отнимут, но тогда пронесло. Да и потом это уже было, ближе к концу войны.

Обложили фрицы нас тогда знатно. Нам бы раненых подлечить, да провиантом затариться, а немцы для облавы даже батальон эсэсовцев прислали, чтобы нас из леса выкурить. Мы, к слову, даже костры не разжигали, чтобы их разведка с воздуха нас не засекла. Глянешь так в небо сквозь ветки, а вон она, рама медленно летит, фотографирует.

Подошли мы к краю леса, а за ним должна была быть деревня, в которой и еда была и кров, и тепло. Так разведка докладывала. И только мы было решились отправить отряд за провиантом, да понять, можно ли вообще в деревню зайти, как связной парнишка сообщил, что в деревню эсэсовцы зашли. А разведка донесла, что с запада ещё отряд вермахта на подходе. Ещё мол день, и пойдут они лес шерстить. Короче, приготовились мы умирать геройской смертью с оружием в бою. Патронов было достаточно, а вот гранат и снарядов почти не осталось. Ну и сапёрная лопатка почти у каждого.