Обманутые надежды, или Чудеса случаются

Глава 1

Каждый Новый год начинал новую жизнь,

но хватало ее ненадолго, потому что жить-то надо!
Александр Кулич

Глава 1

Оставалось больше часа до того, как нужно будет традиционно садиться за стол, чтобы проводить Старый год. Галя провела рукой по чёрному, облегающему, как перчатка, короткому платью, откинула назад волосы. Её густые тёмные локоны рассыпались по хрупким плечам красивыми кольцами. Девушка подошла к зеркалу и пристально на себя посмотрела.

Невысокого роста, хрупкая, скорее похожая на девчонку, чем на взрослую замужнюю женщину. Её было нельзя назвать сногсшибательной красавицей, но зато в ней было что-то гораздо большее — индивидуальность. Огромные янтарные глаза в обрамлении пушистых, угольно-чёрных ресниц просто завораживали, а порой вызывали почти суеверную дрожь, из-за царящего в них безмятежного спокойствия. Так смотрят кошки: пристально и холодно, с каким-то маниакальным равнодушием, профессионального убийцы. Белоснежная кожа, практически не поддававшаяся загару, была безупречно гладкой и бархатистой. Её щёки почти никогда не окрашивались румянцем. «Ты очень толстокожая, мой бледный лягушонок», — порой подкалывал муж. Пухлые губы, немного крупноватые для такого маленького лица, придавали ему чувственности и были неотразимы, особенно, когда она улыбалась. К сожалению, поводов для улыбок, в последнее время, было всё меньше и меньше. Всю обманчивую беззащитность её облика, невольно портил маленький упрямый подбородок, который наводил на мысль, что его обладательница отнюдь не мягкая и покорная особа.

«Ну, вот и снова Новый год, ― подумала Галя, ― и новые мечты о чуде. ― Девушка грустно усмехнулась. ― А пока будем провожать Старый ― год утраченных надежд и не сбывшихся желаний».

Погрузившись в свои мысли, она не услышала, как из кухни вышла Мария Васильевна.

― Дорогая, не слишком ли рано ты собралась? ― улыбнулась женщина, с невольной гордостью поглядев на свою младшую дочь. Она с нежностью погладила девушку по спине.

Мария Васильевна, была такой же невысокой и темноволосой, как её дочь. Она давно утратила свою девичью стройность, но в то же время, и не растолстела, не расплылась, несмотря на бесконечные пироги и ватрушки, которые выпекала в больших количествах, радуя этими кулинарными шедеврами не только семью, но и соседей, любивших вечерком заглянуть к ним на чай. Всегда живая, подвижная, словно ртуть, она окутывала своим теплом и заботой не только родных и близких, но и всех, кто оказывался в её окружении.

― Хочу быть полностью готовой к тому моменту, когда придут Настя с Олегом. А до этого, мам, … ничего, если мы с Сашей, немного прогуляемся. Не волнуйся, к бою курантов вернёмся.

― Не знаю даже, что сказать, дорогая, ― мать опасливо покосилась тихо насвистывающего отца, с задумчивым видом рассматривающего рисунок на новом галстуке. Высокий, светловолосый, голубоглазый Гриша, когда-то давно покорил её неопытное девичье сердце и с тех пор стал её счастьем и… наказанием. ― Настя, только что звонила, предупредила, придёт завтра. Дети капризничают, а Олег, как всегда, задерживается. Возможно, вообще, приедет только первого.

― Что ты поджимаешь губы? ― весело хмыкнул отец, оттесняя девушку плечом от зеркала. Он поправил воротничок рубашки, слегка разлохматил тщательно причёсанные волосы. Они всё ещё оставались такими же густыми и волнистыми, как в молодости. Только некогда шикарные золотистые пряди, теперь слегка поредели и почти на половину покрылись сединой. — Ну, чё молчишь? Надулась, понимаешь, как мышь на крупу.

― Настя, застряла дома.

― И что? Я вот тоже, выпью с вами рюмку другую и потопаю к Колосковым.

― Значит, мы будем встречать Новый год только вдвоём? ― поморщилась девушка, чувствуя, как где-то в глубине зарождаются злые слёзы. Ей так хотелось этот год встретить в ресторане, в шумной компании совершенно незнакомых людей, потанцевать, и, наконец-то, хоть немного расшевелить мужа, который в последнее время вообще перестал её замечать, но отец не позволил. Расшумелся, раскричался, мол, традиции, семья…

― Не ворчи, ― Григорий Иванович сжал двумя пальцами щёки дочери, так, что её губы невольно вытянулись, как клювик у утёнка. ― Ути, ути, мужики терпеть не могут ворчливых жён.

― Дед, ― нерешительно начала жена, ― может и правда, чего мы пойдём к этим Колосковым?

― Цыц, я сказал. Не хочешь — сиди дома, а я хочу провести Новый год в интересной компании. Олег, опять же, только завтра заявится, а Сашка, — отец раздражённо махнул рукой, — стопку хлопнет и на боковую. Мне одному с бабами, какой интерес?

― В интересной компании! ― фыркнула Мария Васильевна. ― Снова с Пивоваровым поцапаетесь.

― Не твоего ума это дело, женщина. Иди, давай на кухню, тащи разносолы. Бутылку не забыла положить?

― С тобой забудешь…

― В прошлый раз я чуть со стыда не сгорел, когда твоя мамаша, видите ли, забыла бутылку дома, ― пожаловался отец. ― Пивоваров притащил аж две бутылки коньяка, а я вроде как на халяву припёрся. Пришлось из-за этой безмозглой курицы в магазин бежать.

― Ещё бы! Ты, чтобы оправдаться, три бутылки приволок.

― Я сказал тихо, женщина, не буди во мне зверя, ― рявкнул отец и обрушил кулак на стол.

Тарелки подпрыгнули, хрусталь жалобно зазвенел.

― Давай, давай, круши, ломай, ― всхлипнула мама и украдкой вытерла злые слёзы.

Отец сразу присмирел, обнял маленькую жену и притянул к себе:

― Ладно тебе, мать, чего там. Праздник всё-таки на носу, а мы собачимся. Галчонок, зови своего толстозадого Шурика, хлопнем по стопочке за мир во всём мире.

― Угу, тебе бы только хлопать, ― проворчала мать, не в силах успокоится.

― Я сказал, хватит, ― тихо буркнул отец с явной угрозой в голосе.