Обратная сторона медали. Книга первая

Пролог

  Чернила выплёскивались, заливая бледно-жёлтую, чуть розоватую, местами охристую бумагу заката. Клякса темноты расползалась жадным до небесного пространства спрутом.
      Первая беззвёздная ночь мира под названием Звёздная Даль.
      Диа́болис окинул печальным взглядом то, что видел перед собой. Недавно руины под подошвами его сапог были королевским дворцом: шёлком и бархатом, лепниной и яшмой, настенными фресками и смехом маленьких принцесс. Бледнолицый молодой человек преодолел обломок, взобравшись по диагонали вверх и перепрыгнув на соседний. Ветер слабо трепетал фалды фрака и выбившиеся из хвоста чёрные пряди. Диаболис гулял один. Люди его не видели — слишком далеко от них белели дворцовые развалины.
      Где-то далеко, возле кованого кладбищенского плетня, двое мужчин пытались отвести седую старуху — она просила поговорить с сыном ещё, указывая на его могилу. Безымянную и, верно, братскую. Не то время, чтобы тесать сотне погибших надгробные камни и высекать на каждом эпитафии. Они махали рукой и приказывали смолкнуть — сейчас бы найти крышу над головой, а если придётся, то смастерить её самим. Несильно хочется делать это под скорбный вой, что продолжается весь день без передышки.
      Диаболис переступил на следующий мраморный скол. Он смотрел на людей и властью, данной ему Высшими, мог слышать каждое слово — и каждую мысль.
      Выжившие собирались в кучи, разводили костры и решали, где добыть для ночлега мешковину или моток шерсти. Кто-то обходился подпалёнными перинами. Кто-то рыскал по оставшимся магазинам, ещё не зная, что большинство успело сгореть. За день все успели привыкнуть к дыму. Дыму, что не клубился чёрным столбом из каждого дома, но до сих пор сквозил в воздухе, въевшись в одежду и волосы.
      «Тоска? У тебя нет на неё права».
      Высшие Силы не имели голоса. Каждый слышал в голове собственный. Но Диаболис служил господам этого мира достаточно долго, чтобы не различить их обращение.
      «Показать? Чтобы вспомнил».
      Он оценил насмешку. Вспомнить? Слуге Высших, подчиняющему себе пространство и время, надлежит помнить даже то, чему он не был свидетелем.
      Всё началось в библиотеке, обширной, с высокими сводчатыми потолками и многочисленными лестницами. Сквозь густой индиговый мрак прорезался огонёк — свеча плакала белыми слезами, и те огибали бронзовый подсвечник. Молодая женщина в ночной сорочке и халате поверх быстро перебирала босыми ногами, держа подсвечник в одной руке, а толстую книгу с шершавым переплётом в другой.
      — О, пощади нас, Создатель. Ещё чуть-чуть. Ещё совсем немного. Только бы быстрее… — она встала прямо и водрузила книгу на пюпитр. Запах старых страниц, зажатых меж тонкими пальцами, отдавал лёгкой, едва уловимой сладостью. Она листала всё быстрее, пока не нашла взглядом искомое. После произнесённого восьмистишия в пространстве возник один из двух Высших, властителей их небольшого мира. Слепящее сияние залило библиотеку, легло на корешки книг, дотянулось до высоких окон и выстрелило лучами в ночь. — Здравствуйте, г-господин, — сказала она. — Мой супруг отравлен. Лекари твердят, ему остались часы. Разумеется, все зн-нают, что мудрость ваша б-безгранична. О да, да. Н-но умирает мой близкий. Я прошу вас помочь.
      «Хочешь оспорить наше решение?»
      — Не мне спорить с вашей волей, — бормотала она, — но разве я могу стоять возле него, если есть шанс спасти? Скажите мне, ответьте: разве жизнь — не благо?
      «Откуда ты знаешь, что есть благо?»
      Женщина сглотнула застрявший в горле тугой ком. То и дело она закусывала губу и переминалась с носков на пятки. И снова. И снова.
      — Всего один человек. Вы всегда милосердны. Вы прощаете грехи и спасаете. Почему не спасёте в этот раз? Ваша милость может избавить человека от смерти с помощью Божественного Исцеления. Вы м-можете подарить его, пока он ещё жив, а не воскрешать его из мёртвых.
      «Божественное Исцеление залечивает раны и уничтожает любой попавший в тело яд. Твой супруг будет обладать Божественным Исцелением целый век. Век бессмертия».
      Казалось, горе лишило её рассудка. Склонившись на пюпитром, она тихо заплакала.
      — Страшно, конечно, это очень страшно… Но если он умрёт, то обезумею ещё пуще. Он неглупый человек, у него добрый нрав. Уверена, всё обойдётся.
      «Для нас любой исход одинаков. Это смертным пристало оценивать».
      Женщина ещё долго плакала, не чувствуя ни горячего воска на пальцах, ни холодного пола под босыми ногами. Теперь она плакала от счастья.
      Разумеется, Диаболис это помнил. Он не присутствовал в момент договора, но обязывался знать.
      Шаг, прыжок. То был последний обломок королевского дворца. Дальше простиралась земля, сожжённая Звёздная Даль.
      Высшие подарили жизнь одному и взамен взяли сотни.
      Диаболис смотрел на мать неизвестного: всё-таки она вырвалась и побежала на могилу. Пусть поговорит с сыном. Может быть, тот ответит. Но лучше бы ей не слышать: тех, кто ответит мёртвому, кличут блаженными. Только она не обратит внимания на жалостливые взгляды и качания головой. Лишь заправит за ухо прядь иссушённой рукой, улыбнётся и скажет: ну, хулиган эдакий, к вечеру вернётся.
      Так она будет говорить каждый вечер. Отпирать дверь ровно в семь, рядом со своей тарелкой на ужин ставить вторую.
      Диаболис снова взглянул на небо — красный ореол растаял за горами, уступив первой беззвёздной ночи. Воздух густел от вязкой грусти. Но слуга Высших раз за разом подавлял в себе грусть: только смертным пристало оценивать.