Новая реальность. Покориться судьбе

Глава 21

В порочном сердце жизни нет…

                                                                            Невольный хлад негодованья

                                                                              Тебе мой роковой ответ.

— Слушаю, — ответила я дрожащим голосом; руки тряслись, внутри всю колотило.

— Ушла и не поздоровалась, Ребекка Стенфорд, — уничтожающим звучал голос Кафа, доносящийся из трубки. — Смотрю, хорошим манерам тебя не обучили. Не встретила старого друга должным образом.

— Что ты с ним сделал? — закричала я в трубку не своим голосом. Озноб в теле достиг кончиков пальцев на ногах. И только злость придавала мне сил.  

— Ты про Ники? — издевалось чудовище. — Ники, бедный Ники. Не сложно было найти твою вторую половинку. Я страсть чувствовал с другого континента.

«Томас, умоляю тебя, приди. Томас. Том. Том», — звала мысленно я. Тщетно. Такое ощущение, что он пропал с радаров планеты.

Я сжала челюсти, но тут же их расслабила.

— Где он? — надменно задала я вопрос, еле сдерживая эмоции.

— Ники лежит рядышком. Ребекка, похоже, ему больно. — Голос Крафа нес в себе уверенность. Я даже через расстояние чувствовала его силу. — В общем, ты знаешь, где нас найти. — И ядовитый смех Крафа разлился лавой в ушах.

Я скатилась по стене, на которую облокачивалась, парализованная на мгновение ужасом.

— Томас, — закричала я, не обращая внимания на мысли людей, которые находились в доме. — Умоляю тебя.

Мне ничего другого не оставалось, как попробовать отыскать Томаса. Я переместилась в кинотеатр, но ни Томаса, ни Моники, их там не оказалось; бегло осмотрела парковку, но машину подруги не обнаружила. В доме Муров тоже тишина. Торговые центры, школа, бары и рестораны, даже в парк заглянула — мимо. Они точно исчезли из Маунтан Брук. Но ведь Томас не мог Монику переместить в другое место. Или сделал?

Меня всю трясло. Как будто выхода иного не было. Вновь одна наедине с врагом. Ситуация повторяется. Мне не стоило идти на поводу у Крафа, но я должна была попытаться спасти Николоса. Его я так просто не отдам чудовищу. 

Зажмурив до боли глаза, я переместилась в загородный дом Эрика. Именно там все началось, там должно закончиться. Можно было догадаться, что Меритон использует тот же прием. К тому же Томас рассказывал, что Меритон — ищейка. Одно гложет, страх не зря меня отдалял от Николоса. Как будто что-то внутри подсказывало, что целью собиратель выберет именно его. Но я ошиблась. Меритон чувствовал связь между мной и Николосом через дар. Как бы я не прятала чувства, сила выдала.

Ничего не происходило, когда я открыла глаза. Даже мыслей ничьих не было слышно в округе. Злая, как черт, я потушила огонь в камине, задернула шторы и убрала со стола стакан  водой. Меритона здесь быть не должно. Не смеет это чудовище осквернять память об Эрике своим присутствием в этом доме.

«Конечно, — осенило меня. — На поляне».

Близко я не подходила, но слышала стук двух сердец.

— Ты пришла, дорогуша! Нет смысла прятаться, Ребекка, за деревьями. Туи — несомненно, прекрасное творение природы, но от меня не скрыться таким образом, — оповестил Меритон, обозначив свое присутствие. От голоса чудовища по спине побежали мурашки. Как дежавю, от которого взрывало мозг. — Ну же, детка, какое же я чудовище? Твой страх. Возможно, — продолжал издеваться Краф, отвечая на мои мысли.

Что ж сыграем, Меритон.

Я вышла из укрытия, осознавая, что скорость Крафа позволит оказаться ему возле меня через секунду. Но Меритон был игроком, поэтому даст возможность мне высказаться, поуговаривать его. И еще он до бабочек в животе хотел, чтобы я признала его мощь, похвалила идеальный план; он определенно искусный кукловод.

— Посмотри на него, — требовал Краф, ткнув оборотной стороной кинжала в Николоса. — Ему больно физически, — скорчил он жалостливую физию. — А тебе — душевно.

— Николос выполнил свою задачу: я пришла. Опусти его. Я тебе нужна, — заорала я, не скрывая своих чувств.

— Помнишь, это место? — сменил тему Краф, улыбаясь во весь рот. Его черные глаза блестели от яда, который он изрыгал. Я ничего не ответила, но чудовище знало, что я ничего не забыла. Он питался той болью, которая резала сердце на части. — Я еще год назад учуял на тебе этого парня. Как ты этого не поняла? Можешь считать, что я сделал тебе подарок, убрав ненужный груз с пути. — Утверждение прозвучало резко, как пощечина. И его смех разливался по всей поляне, отбивая барабаном в ушах каждое слово.

— Успокаивай себя этой мыслью, Меритон, — неожиданно для Крафа заявила я. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

— Я и смеюсь, детка!

 Прилив отвращения придал мне сил. С каждым новым словом, которое выплевывал Краф, мне становилось легче. Пропал страх. Перед глазами появилось пелена ненависти. Я столько представляла себе наше свидание с монстром, что перестала понимать, где вымысел, а где реальность. Отработанная модель поведения работала, но я не знала до последнего, смогу ли справиться с волнением и страхом.

— Конечно, ты, Меритон, — проговорила я себе под нос. — Больше-то некому.

— Признаюсь, я ждал твоего появления. Но ты не пришла. Оказывается, справилась с потерей, — мурлыкало чудовище, сверля меня взглядом хищника. — Мне было очень обидно. Ребекка. В тот день я увидел в твоих глазах месть и отчаяние. И долго чувствовал его. Ты искала меня, я знаю. И нашла, но не явилась. Ты сильная, но темная сторона твоей души еще может победить. Я хочу бой с тобой, — выкрикнул Краф, краснея на глазах от ярости, переполняемой его.

— Я выбрала не тебя, — призналась я. — Разве ты стоишь того, чтобы я думала о тебе? Что у тебя есть? Брат, собиратель-телепорт, и твоя сила ищейки, которую вы отобрали у моего дяди Эдварда? Или может зависимость от силы, которая как наркотик превратила тебя в раба? Ты же изгой, Меритон, без крова и близких, без права на счастье и жизнь на земле. Вечно в бегах, чтобы выжить. Но чистильщики идут по пятам. И твой час близок. — Монстр скорчился от слов, которые я поизносила. Ему было плевать, я это чувствовала, но все же я смогла задеть Меритона за живое. Эта рана у него все еще кровоточила. — Я иная, потому что у меня есть то, чего лишен ты, включая любимого, который был послан мне. Ты же, — прервалась я и надменно посмотрела, выражая презрение, — всего лишь катализатор воспроизводства, которому чужды человеческие чувства. И ты, Меритон Краф, никогда не поймешь, почему я простила тебя.