Обритая орбита Бабы-Яги

Обритая орбита Бабы-Яги

Глава 1. Лесной стендап

Возле центрального входа на самую большую лесную поляну, собралось множество зверей, птиц и сказочных существ. Да и не мудрено, ведь целую неделю висели рекламные афиши, гласившие о приезде звезды разговорного жанра, стендап-зарисовщика из самой глуши леса – Старичка-Лесовичка. Да и тема была заявлена интригующая – «Похождения Бабы-Яги», с пометкой 16+. А здесь, в цивилизованной части леса, жители были не избалованы подобным “горячим” контентом.

Балуясь стендапом, Старичок-Лесовичок в основном работал сталкером, или, как его иногда называли – духом-проводником. Кто только не обращался к нему, ища проход к нерукотворному в своей сути, диву дивному, к чуду, как оно есть! Некоторые, амбициозно мечтали о тайных знаниях, граничащих с колдовством, а кто-то хотел банальной “сбычи мечт” и незатейливой удачи. А Старичок был вовсе не против помочь им попасть в эту волшебную, исполняющую желания зону, именуемой – Чащей. Ведь его дело было простым – провести жаждущего на ее периферию, а там уж Чаща сама пусть решает судьбу просящих и нуждающихся в ее покровительстве.

Вот так, подолгу пропадая в самой дремучей, непроходимой, болотистой части леса, где даже деревья и растения разговаривали на совсем незнакомом, для городских зверей, диалекте, – Старичок-Лесовичок выполнял сразу два полезных дела в лесной жизни. Во-первых, был проводником, а во-вторых, был спецкорреспондентом для цивилизованного лесного общества. Ведь, несмотря на глушь, жизнь в чаще бурлила порой похлеще, чем в лесном городишке. И некоторые подробности можно было узнать только лишь через Лесовичка. Как, например, эту самую историю.

Когда все зрители расселись, кто на траве, а кто на пнях да бревнах, на центр поляны важно вышел Старичек-Лесовичек. Он залез на высокий, старый березовый пень, поросший ценным видом дерзких грибов, что служили в качестве микрофонов. Этот пень был самым любимым у выступающих артистов, и не только из-за дополнительной подзвучки. Дело было в другом, пень украшал особый вид мха, который внешне, с гордым и важным видом нес на себе декоративную функцию. Но в своей самолюбивой сути, чтобы глотнуть несколько часов внимания и славы, пусть та и была эфемерной, так как принадлежала не им, а исполнителям – они распыляли споры, дающие артистам адреналин и особый кураж. Одним словом, все были довольны – и пень, и грибы, и мох, и артисты, ну и в итоге – зрители!

Набравшись бодрости и смелости от выпущенных мхом спор, Лесовик поклонился и в знак приветствия, помахал мухоморьей шляпкой собравшейся публике. И сходу, без разогрева, не выдерживая никаких эффектных театральных пауз, заявил: «Нет больше с нами Бабы-Яги! Она безвременно покинула нас…»

Он собрался было продолжить, но взволнованная публика не дала ему этого сделать. Сказочные существа наперебой выражали свое соболезнование дремучей Чаще, а смотревшие прямую трансляцию через экраны гаджетов, наперебой слали грустные смайлики, слезки и RIP-эмодзи.

Да, Лесовичек слыл удивительным рассказчиком, но на этот раз он превзошел сам себя, в худшем смысле этого слова. “Каким-то жестокосердным он стал, аль мухоморов переел, что говорит о смерти Яги, будто между прочим…”, – именно так о нем перешептывались между собой жители леса. А он, в свою очередь, игнорируя эмоциональные возгласы и горестные заламывания конечностей скорбящих зрителей продолжил, как ни в чем не бывало. И рассказ его был столь удивительным, что больше ни разу, ни кем не был прерван.

Глава 2. Дизайн и Филимон

Баба-Яга сидела на скрипучей табуретке и пялилась на стену покрытую копотью, что начадила старая, пропускающая дым, печка. Ей больше не нравилась эта стена, как и не нравилась шатающаяся, скрипучая табуретка. “Бытие определяет сознание”, эту надпись она мимолетом прочла, когда беззаботно рассекала по дальним дремучим лесам, на своей сверхскоростной ступе. Эти три слова были вырезаны на стволе могучего пятисотлетнего дуба. Смысл надписи был чем-то новеньким, чего она прежде не видела и не слышала. Именно поэтому фраза врезалась в память. Другое дело, если бы там привычно было нацарапано: Света + Костя = Любовь, или: Димка дурак!

“Так нет же, настал проклятый век просвещения! Заставляет задумываться о доселе неслыханном! – негодуя, размышляла Баба-Яга. – Устала! Устала я от этих покосившихся стен моей маломерки! Курьи ножки вон какие сильные: они вдвое больше избушку на себе выдержат! Хочу новое жилье, дизайнерское! Еще паутины сколько развелось, ведь можно ее не только по углам поразвесить, а и по стенам это кружево пустить. И комодик с добром прикрыть от глаза недоброго, глазливого, всяких там забредших ко мне Аленушек с Иванушками! А тараканов-то, тараканов сколько наплодилось! Ведь всем нужно где-то теперь жить. А еще портретики Туза Червового да Валета Бубнового надобно куда-нибудь примастырить, будут радовать меня своей лихою красотой!”

Баба-Яга, недолго мешкая, вскочила в видавшую виды ступу и рванула через лес в ближайший город, в поисках курсов по дизайну интерьеров. Она решила никому не доверять процесс преобразования своей старой избушки в новомодные просторные хоромы. Ведь для нее не было проблемой создать с помощью магии новое жилище, но вот каким оно должно было быть, до конца не представлялось. “Да-да, ученье – свет, а неученье – тьма!” – проговорила вслух Яга еще одну пословицу, в виде позитивного подкрепления сделанного выбора.

Сбросив скорость, она тихонько летела над узкими улочками города и всматривалась в вывески. По всему маршруту насчитала их штук пять, и отдав предпочтение самой пестрой: припарковалась возле входа, замаскировав ступу с метлой, под большой горшок с фикусом. А после и сама, превратившись в непримечательную гражданку без определенного возраста, по имени Яна Бабаева, записалась на курсы.