Обрученная с фениксом

Глава 23, повествующая об оборванной веревке, песнях котиков и единственной любви старого пирата

Сэр, которого Нед увидел перед собой, выглядел настоящим валлийцем: высокий, темноволосый, с ястребиным носом и светло-серыми глазами. Он не стал требовать клятвы, он просто снял с шеи Неда веревку, разрезал путы на его руках и предложил идти за ним. К оседланным лошадям, причем их было всего лишь две — самого сэра и запасная. А к седлу запасной приторочен мешок.

Из этого мешка сэр вынул сапоги, штаны, рубаху и кожаный дублет, кинул Неду: одевайся, моряк. На удивление, все подошло, хоть росту Нед был с полмачты, его на «Морже» так и звали, Полумачта. Ну, пока не потерял глаз и не стал Циклопом.

А сэр молча влез на свою лошадь и ждал, когда Нед последует его примеру. Потом они так же молча добрались до хорошей таверны в центре Кардиффа, там сэр заказал обед, накормил Неда… Нед все ждал, когда же сэр начнет петь о благородстве, долге, чести и втором шансе, а то и христианском смирении и вере? Не дождался. Сэр сидел напротив него изумительно спокойный и равнодушный, даже не делая попыток заговорить. Словно каждый день снимал пиратов с виселицы. Под конец обеда не выдержал Нед, любопытство сгрызло его до самых пяток.

— И за каким дьяволом я вам понадобился?

Сэр глянул на него, едва заметно улыбнувшись.

— Не мне, моряк. Моим детям. Хочу подарить им настоящего пирата. Впрочем, если ты не любишь детей, можешь взять это, — он пустил по столу небольшой потертый кошель, — свою лошадь и катиться на все четыре стороны.

Нед опешил. Что значит катиться? И какие такие дети? Он что, сумасшедший, этот сэр?

А в кошельке было золото. Настоящее, без дураков. Два десятка монет. Вполне хватит, чтобы добраться до Кале, забрать сундучок и купить таверну.

Нед почти было решился сунуть кошель за пояс и смыться, но проклятое любопытство не пустило. А сэр тихо рассмеялся:

— Не стесняйся, спрашивай, пират. Судьба не любит необдуманных решений.

— Так получается, сэр, ваше решение было обдуманным?.. — Нед опустил взгляд на сапоги, отлично севшие по ноге. Сапоги великанского размера, уж он-то знал, как трудно найти такие, только шить на заказ. Такие сапоги случайно с собой не возят. — Вы знали. Про масло, про люк. Откуда?

— Друг сказал. Он всегда знает такие вещи, моряк. Иногда вы зовете его Дейви, моего друга. А он сам предпочитает обходиться без имени. Ну, что еще тебя интересует, спрашивай.

Нед набычился. Этот сэр его дурит, нагло и беспардонно! Друг Дейви! Скажет тоже, сухопутная крыса! За милю видать, что сухопутная! Но… было страшно любопытно. Да, Нед знал, что любопытство делает с кошками. Но удержаться не мог.

— Вы сказали про детей, сэр.

— Сказал, — кивнул сэр все с той же странной улыбкой. — Их двое, мальчик и девочка. Двойняшки, они родятся через неделю, на Самайн. Им нужен кто-то, кто будет их оберегать и учить. И любить. Мой друг сказал, что тебе нужен кто-то, кого можно любить.

Нед потряс головой и заглянул в пустую кружку из-под эля. Хорошего эля. Но кружка-то была всего одна, и сэр пил одну, значит не был пьян в стеньгу… А если сэр не пьян, с чего он несет бред? Ему, абордажнику Флинта, отрезавшему на своем веку столько голов, что пальцев не хватит сосчитать, нужно кого-то любить?! Каких-то там деток сумасшедшего папаши? Да пошел он!

Сэр смотрел на него с тем же спокойным интересом, как на редкую летучую рыбу. Скотина благородная. И молчал.

Нед тоже помолчал немножко, еще раз ощупал кошель, сунул его за пояс и встал.

— Благодарствую за обед, сэр. — Насмешливо поклонился. — Человек я простой, изячным манерам не наученный, так и не место мне около дворянских деток. А другу Дейви от меня поклон передавайте, значит.

— Передам, — кивнул сэр Джеффри.

Выходя из таверны, Нед все ждал, когда ж на него набросятся вышибалы, а то и городская стража? Странное дело, вышибалы на выходе даже не покосились в его сторону. И когда он потребовал у мальчишки в конюшне свою лошадь, мальчишка ее привел. Лошадь. Ту самую, с полупустым мешком у седла.

Ну и хорошо, ну и отличненько! Сэр Простофиля сделал божеское дело, на том свете зачтется! А Нед сейчас рванет в порт, наймется к какому-нибудь пройдохе до Франции, и только его тут и видели!

Странное дело, сэр Простофиля не появился, и когда Нед взбирался на лошадь, и когда отъезжал от таверны. Даже в спину никто не окликнул.

И в порту стражники не обратили на него внимания.

И на кривобокую посудину до Кале его взяли без лишних вопросов, даже лошадь согласились довезти за один золотой. Хорошая лошадь-то, ее продавать надо с толком, с расстановкой, а до отхода всего час…

Когда Нед вел свою скотину к сходням, из грязной воды вокруг посудины показались усатые толстые морды. Заплескали ластами, закричали — тонко, как дети. Лошадь оступилась, замотала головой и уперлась.

— К удаче, — расплылся в улыбке капитан посудины. — Слышь, одноглазый?

Нед отпихнул лошадь от берега, и хмуро кивнул: ага, к удаче. Кто ж не знает, что песня котиков означает благоволение морских духов. Милость друга Дейви.

Или немилость?

Словно в ответ его мыслям с полдюжины котиков стали выпрыгивать из воды, с громким плюхом падая обратно и снова вылетая вверх. Докеры, матросы и весь портовый люд побросали дела и уставились на чудеса: видано ли дело, чтоб морские твари сами приходили так близко к людям? Они ж порта избегают, как чумы.

А Неду, как назло, вспомнилось прикосновение петли к шее и плюх, с которым палач шлепнулся на эшафоте, так эту петлю и не надев. И слитный выдох толпы, когда рядом с ним заскрипел открывающийся под ногами соседа люк, громко хрустнула шея… Из пяти приговоренных четверо умерли на виселице, как постановил суд ее величества. А он, Нед, так и остался стоять на закрытом люке.