Обручённые Венецией

5.3. "Наказываю тебя не потому, что ненавижу, а потому, что люблю"

Они безмолвно плыли в гондоле. Адриано не желал разговаривать, Каролина насильно сковала себя молчанием, затаив боль и обиду, и если бы заговорила, то разрыдалась бы, а Палома вообще не понимала, что вокруг творится, но терпеливо дожидалась пояснений. И хотя женщины сидели лицом к Адриано, их взгляды не встречались, ибо сенатор предпочел смотреть куда-то вдаль.

Гондола последовала на окраину Венеции по каналу, который соединял островное государство с берегом. На суше недалеко от причала стояла конюшня, которую построил один из пополанов Венеции, сдающий лошадей в аренду.

Адриано заплатил за телегу и сел на место извозчика, безразлично отвернувшись, не глядя, как тяжело Каролина тащила по земле свой упакованный гардероб, а Палома забрасывала его на телегу, бросая ненавистный взгляд в сторону сенатора и проклиная его всем сердцем.

Они ехали долго, перед глазами Каролины только мелькали деревья. Вокруг совсем стемнело, и лишь факел в руке Паломы, который вручил ей разъяренный Адриано, освещал их путь в темноте. В разбитой телеге их качало из стороны в сторону, и в какой-то момент Каролине даже стало дурно. Но она ничего не промолвила, подавив в себе желание остановиться, чтобы хоть немного отдохнуть от резкого покачивания.

Ей вспоминались его беспочвенные обвинения, казавшиеся ей абсурдными до смеха, и ей хотелось поколотить его хорошенько кулачками, чтобы он опомнился. Но она слишком высоко себя ценит, чтобы доказывать ему, человеку, которому она подарила себя, свою преданность и истинные чувства.

За всю дорогу Адриано ни разу не обернулся, чтобы увидеть, как безжалостно ее трясло в телеге. Безусловно, его голова занята лишь мыслями о мнимом предательстве, в котором кто-то и почему-то сенатора так надежно заверил.

Адриано беспощадно хлестал лошадей по бокам, словно пытаясь заставить их взлететь над землей, дабы ускорить нелегкий момент расставания. Расставания навсегда с женщиной, окрылившей его и уничтожившей своим появлением в его жизни. Его злоба, вымещенная касаниями хлыста на бедных животных, искала выход для своего извержения. Он непременно забудет о ней, и для этого ему понадобится лишь время.

Показавшаяся на горизонте церковь заставила Каролину слабо вздрогнуть. Вероятнее всего, что это не церковь, а монастырь, — он стоит на пустыре и вблизи не видно ни одного дома. Бедные монахи, — они лишены всех радостей жизни, способных осветить тусклые будни. Ей и представиться не могло, что значит жить в заточении.

Их телега сравнялась с монастырем и слегка приостановилась. Каролина это ощутила не сразу, но, заметив, что они обогнули монастырь и подъехали к его огромным воротам, почувствовала, как больно кольнуло сердце. Зачем он остановился здесь? Дай Бог, чтобы немного передохнуть и покормить лошадей. Возникшие мысли позволили Каролине с облегчением перевести дух, но какая-то тревога не покидала ее.

Ворота распахнулись, и появившаяся монахиня помогла Адриано завести лошадей во дворик, рассмотреть который не представлялось возможным, ибо вокруг стояла поразительная темнота, а факел в руках Паломы, освещающий им всю дорогу, словно по велению, начинал угасать. Ах да, встретившая их инокиня поспешила найти другой источник света и подоспела к прибывшим путникам.

Каролина продолжала упорно сидеть в телеге, ожидая вердикта от своего благоверного мужа. Но он о чем-то шептался с монахиней, даже не поворачиваясь в сторону своей супруги. Затем Каролина услышала звон монет, брякнувший в руках монахини, которая тут же сокрыла кошелек под своей рясой.

— Зачем мы здесь остановились? — шепнула Палома Каролине, надеясь, что та объяснит ей их остановку в монастыре.

— Почем мне знать? — так же тихо, но внешне безразлично ответила Каролина, не желая вслух даже высказывать предположения, что они могут здесь остаться.

Увидев приближающегося к ним Адриано, женщины стихли и с ожиданием на него посмотрели.

— Забирайте свои вещи и следуйте за сестрой Елизаветой. Она предоставит вам кров и расскажет о том, что вас ждет далее, — подавленным и уставшим голосом произнес сенатор.

Изумленные глаза Каролины, еще мокрые и опухшие от слез, в свете уличной свечи пронзали ту частичку его сердца, которая так стремилась простить ей все! Она не желала понимать, что именно он имеет в виду, но потом только изумленно раскрыла губки, из которых вырвался возмущенный стон.

— Адриано... я не понимаю... Что ты хочешь этим сказать?.. — выдохнула она, почувствовав, как трепещет измученное сердце, уставшее от скитаний и боли.

— Вы останетесь здесь, синьорина! — словно приговор произнес Адриано.

Она с невероятным трудом слезла с повозки и, почувствовав землю после невыносимой тряски, постаралась твердо стать на ноги. Адриано испытал привычный порыв помочь ей, но тут же опомнился, хотя его гордость сокрушали и жалость, и любовь. Палома слезла следом за хозяйкой и презрительно посмотрела на сенатора.

— Ты не можешь оставить меня здесь, Адриано, — произнесла со слезами на глазах Каролина. — Не можешь осмелиться на это!

— Как видите, синьорина, осмелился, — с ухмылкой ответил сенатор и спокойно продолжал. — Еженедельно к вам будет  приезжать от меня посыльный, справляться о вас и привозить деньги на содержание.