Обрыв

Глава 1.1.

– Ва-а-аня. – мелодчиный мужской голос, приглушаемый густыми зарослями кустарников, доносился откуда-то издалека.

Мальчик трёх лет усердно сражался со своим противником. Скамейка, точно Эверест, никак не поддавалась его неуклюжим ножкам. Маленькие, зелёные сапожки, то почти касались скамьи, то скользили по земле, не давая юному альпинисту покорить эту вершину.

Бледное, даже немного жёлтое лицо выглянуло из-за зарослей. Мужчина лет тридцати медленными шагами подходил к скамье. Улыбка нежности лучами стреляла в окружающий пейзаж. Эта небольшая линия, которая по-видимому была его губами – начала двигаться и та яркая улыбка, стала сиять еще отчетливее:

– Будь осторож...

(Обрыв)

Стрела воспоминаний вонзилась в спину, звуки исходящие изо рта превратились в подобие букв и слов, непонятные бурчания доносились до ушей самого мужчины. Мурашки, как сотни тысяч иголок, пробежали по всему телу. Лёгкая дрожь импульсами отдавала в коленку, и мужчина покосился телом на правую ногу, слегка простонал, то ли от приятной боли, то ли от непонятно откуда появившегося чувства страха. От вонзенной стрелы в спину, до стона прошла буквально пара секунд, мужчина, несколько раз, то закрывал, то вновь открывал глаза. Он старался сконцентрировать взгляд только на скамье. Какие-то невидимые крючки подняли уголки его рта и теперь неразборчивые звуки превращались в слова:

– Надо быть осторожным! Ты так быстро не убегай, тут вон – мужчина, продолжая смотреть на сына, лёгким движением руки указал куда-то вперед, – целый обр... – подступавший ком, как сахарная вата, быстро рассосался, – ... целый обрыв, детям одним здесь опасно!

Мальчика в эти секунды не волновали слова и буквы доносящиеся от мужчины. Он взлетел. Он парил над казавшейся парой мгновений назад необъятной вершиной. Сильные руки крепко держали мальчика за его пояс. Это маленькое создание неосознанно начало издавать смешки, то улыбаясь, то будто немного плача – такие маленькие моменты по-настоящему казались чудом, таким же чудом, каким и для отца был этот мальчишка.

Наконец мужчина опустил мальчика на скамейку, и теперь это чудо воссидало на ней. Его маленькие, неуклюжие ножки, как листья по ветру, барахтались из стороны в сторону, создавая еле различимые звуки стуков сапожек друг о друга.

С каким-то вздохом отчаяния или глубокой усталости мужчина практически плюхнулся на место рядом с сыном, улыбка все никак не сходила с лица отца, он вновь и вновь следил только за действиями сына: за его ножками, ручками. Различные мысли забивали его голову, они подбрасывались, перепрыгивали, исчезали, зажигались, тлели. Но карнавал мыслей прервал тихий, ещё совсем писклявый, практически соловьиный голосок:

– Папа, смотри!

Сердце сжалось. Улыбка у самых уголков губ нервозно вздрогнула. То от чего он пытался отвлечь свой взгляд – теперь было неизбежным. На него смотрели горящие голубые огни – само небо жило в глазах мальчишки.

"Нет, теперь никакие мысли и отговорки не помогут, мне придётся посмотреть. Снова. Туда."

Он не ответил сыну, мужчина лишь немного кивнул, словно давая ещё пару секунд себе, чтобы собраться с мыслями и силами. Но голова уже сама поворачивалась, те железные цепи, что сковывали это движение – теперь ослабли.
Улыбка сошла с его лица. Некие магические руны, запечатавшие его веки, словно разрушались тем голубым огнём. Глаза медленно открылись.