Обыкновенная трагедия

Глава 2. Часть 10. Сделка

10. Любовь

Словно вышедший из-под контроля машиниста аттракцион, отношения молодых людей закрутились на безумной скорости, и даже они сами, если бы и захотели, не могли бы остановить его ход. Беспечные заложники своих чувств, они лишь с изумлением и со страхом наблюдали, как их вертело и несло в манящую неизвестностью даль будущего.

Они встречались каждый день, пили светлое пиво в летних кафе, от которого в голове Марии с непривычки появлялся легкий туман. Потом гуляли по вечернему городу. Казалось, они прошли по каждой тенистой аллее каждого городского парка, посидели на каждой истертой скамье под исполинскими кронами старых деревьев. Они были уверены, что чувство их было исключительно, неповторимо, что только им довелось смотреть своими особенными глазами на большой шумный город, внезапно открывшийся им со скрытой стороны, неведомой другим.

И странно им было бы узнать, что эти деревья, аллеи, парки и скамьи видели за свой век тысячи таких же влюбленных пар. И каждая из таких пар верила, что их чувства исключительны, что только у них есть эти особые глаза, позволяющие увидеть удивительное в привычном. Но теперь их время ушло, и только наивные надписи о любви, нацарапанные на спинках скамей, как обломки античных руин, найденные пытливым археологом, свидетельствовали о давно прошедшем. Где сейчас эти пары? Может быть, они все еще вместе, или давно забыли о своих чувствах, или жестоко разочаровались, или потерялись в лабиринте жизни, растеряли свой запал, заставивший их когда-то гореть жарким пламенем, а теперь они жалко тлели на обочине жизни, с горечью вспоминая прошлое? А может они просто постарели или даже умерли? Это было неважно. Они все сейчас были лишь призраками прошлого, молчаливо витающими в воздухе, наблюдающими над тем, как на сцену выходили новые пары: молодые, глупые и смелые, чтобы гореть, не жалея фитиля.

Теперь город принадлежал Марии и ее мужчине. Он дарил ей милые безделушки и цветы, а она жадно ловила каждое его слово, каждый взгляд и каждый жест. Они много и увлеченно разговаривали, так, что казалось, слова для них были водой для измученного жаждой путника, рассказывали друг другу о местах, где родились, о прошлой жизни, о людях, которых встречали. А позже, сначала осторожно, но со временем все смелее, они раскрыли друг другу свои тайны, заветные мечты и планы на будущее.

Мария никогда не была так откровенна с кем-либо, тем более с мужчиной, и теперь, открывшись, признавшись, чувствовала себя особенно. Она будто полностью обнажилась, но не почувствовала смущение или уязвимость, а напротив, ощутила себя сильнее, свободнее и легче, будто скинула с себя незримый груз, а теперь была воздушная и окрыленная, словно на вершине самой высокой горы, в прозрачном эфире, где все прошедшие ненастья показались ей мелкими и незначительными, а опасения испарялись, как утренний туман, без труда развеянный полуденным ветром.

Мария была влюблена и счастлива. Ее счастье было столь огромно, что заслоняло собой весь оставшийся мир. Она не могла думать ни о чем, кроме как о своем мужчине: добром и искреннем, умном и скромном. Мысли о матери и брате, столь заботившие ее прежде, отошли на второй план. Теперь заботы о семье толкались где-то на задворках ее памяти, лишь изредка пролезая вперед, чтобы через мгновение снова быть откинутыми, уступая место лавине новых и сильных чувств.

Ее звонки матери стали реже, а разговоры – короче, больше из-за страха выдать себя, чем из-за невнимательности. Мать все же чувствовала новое в дочери и спрашивала ту о причинах внезапных перемен, но Мария решила скрывать свои отношения и успокаивала мать тем, что занята и устает на новой работе, поэтому и кажется для матери другой.

После каждого такого разговора девушке было невыносимо стыдно. Она прежде никогда не обманывала мать и теперь понимала, что совершает предательство. Однако перспектива раскрыться матери пугала ее сильнее. Для нее было недопустимо рассказать матери, что ее маленькая дочь повзрослела и встречается в городе с мужчиной. Мария знала, что мать, консервативная и скромная женщина, потребовала бы от нее немедленно познакомить ее с ним и придать их отношениям приличный характер. Но девушка не могла предположить, что скажет на это он, как отреагирует, и боялась, что это усложнит или даже испортит их отношения. Она не могла допустить этого. Теперь во всем мире были только они самые главные, и появление третьего, пусть даже матери, казалось, могло разрушить их зыбкое зарождающееся счастье. После долгих и мучительных раздумий Мария рассудила, что она имеет право на свое счастье. Ведь она всю жизнь была верной дочерью и сестрой, отдавала свой семейный долг сполна, особенно сейчас, когда стала единственным добытчиком в семье и исправно высылает деньги на лечение брата.   

Девушку также беспокоило и смущало, что их отношения, несмотря на целомудренность, шли к своей неизбежной кульминации. Он ни разу не позволял себе завести с ней разговор о близости, тем более она никогда не давала этому повода. Но они оба чувствовали приближение этого момента. Ощущение скорой близости нарастало, оно витало в воздухе всякий раз, когда они невольно прикасались друг к другу, когда заглядывали друг другу в глаза, когда говорили друг другу неловкие слова нежности. Иногда, в минуты душевной слабости, Мария отчаянно желала, чтобы это наступило скорее. Чтобы он перестал быть скромным и вежливым и настоял на своем мужском праве. Но он был верен себе и своему воспитанию, а она, когда жар в теле проходил, была благодарна ему за стойкость и почтение к ее девичьей чести.

Однажды, когда они шли по розовой от включившихся фонарей улице и осенний вечер золотил прохладный воздух отблесками таящего солнца, он сказал ей:



Отредактировано: 04.05.2019