Обжигающий след 1.Колдун

Глава 9. Нора под старым дубом

Камилла обернулась на робкий стук в окно и всплеснула руками:

– Платон Акопыч!

Она подскочила со стула и чуть не опрокинула тарелку с оладьями. Если бы не ловкость Тисы, кот Огурец получил бы долгожданную еду раньше срока.

В распахнутой раме показалось худое лицо молочника.

– Камилл Санна, принимайте.

Позвякивая крышкой, в окно протиснулся пузатый жбан.

– Сливки, – шевельнул тонкими усами мужчина, – с утрешнего удоя.

– Ой, ну зачем вы, Платон Акопыч, – кухарка подвинула к себе жбан. – Давайте я вам денюшку отдам.

– Нет-нет! – выставил тот раскрытые ладони. – Это вам подарок.

– Ну спасибо, – женщина заправила локон под косынку. – Не хотите ли зайти, оладьев с нами откушать?

Акопыч вытянул шею. Увидев за столом Тису, вежливо отказался.

Поблагодарив еще раз молочника, Камилла закрыла окно и отнесла жбан на кухню.

Доедая оладушек с медом, Тиса внутренне готовилась к следующему наплыву вопросов о прошедшем обеде у градоначальника. Кухарка и так уже вытрясла из нее многие подробности, но все не унималась, и новые вопросы изливались из нее как сбежавшее молоко.

В столовую заглянула Уля и сообщила, что капитан желает видеть дочь у себя в кабинете. Спустя минуту Тиса поднималась по ступенькам, гадая о причине нежданного вызова. Решила, что разговор скорее будет неприятный, и не ошиблась.

– Тиса, зачем ты ходишь в скалы? – спросил отец, как только она переступила порог кабинета. Сегодня он смотрел на нее так, будто уже не один зуб болел, а вся челюсть.

Тиса притворила дубовую дверь, соображая, что ответить – растерялась от неожиданности.

– Папа...

– Ты была на гряде. Я ведь предупреждал тебя, – капитан забарабанил пальцами по столу. – Не обессудь, я снова приставляю к тебе человека.

– Ты же знаешь, что это пустая трата времени! – заныла Тиса. – Я все равно убегу от твоих шпионов.

– Не шпионов! – отец стукнул по столу кулаком так, что звякнула чернильница. Лоб его медленно багровел. – Не заставляй меня принимать более жесткие меры!

Дочь прислонилась к дверному косяку.

– Где были твои меры, когда мне было тринадцать, пятнадцать, шестнадцать? Если бы мама была жива, ты бы никогда...

Почувствовав, что из глаз вот-вот хлынут слезы, она выбежала из кабинета, на лестничном пролете столкнувшись с Витером.

– Тиса Лазаровна? – пробасил он.

Но она уже добралась до своей комнаты и хлопнула дверью.

Спустя полчаса девушка покинула убежище успокоенная, и если бы не бледные щеки и сжатые в кулачки руки, можно было бы подумать, что она в хорошем расположении духа. Тиса спустилась в столовую, заглянула на кухню. Камилла крошила огурцы для салата, кот терся о ноги кухарки и выпрашивал угощение. У нее хозяйка узнала, что Жич забрал новобранцев таскать мешки с крупой на склад.

И верно. У склада стояла телега, наполовину заполненная мешками, которые солдаты сгружали и заносили во владения Шилыча. Тиса увидела, как Трихон взвалил на спину мешок, и преградила ему путь перед входом в складское помещение.

– Зачем ты рассказал отцу? – налетела на него девушка.

– Я не понимаю, – новобранец сморгнул. – О чем рассказал?

– О скалах! У нас же был уговор.

– Простите, барышня, но я без понятия, откуда прознал об этом ваш родитель. Прошу вас посторониться.

Входя в проем, юноша забыл пригнуться. Мешок зацепился за дверной косяк и рухнул с его плеч, дерюга лопнула, и овсяная сечка рассыпалась горкой.

Трихон с досады сплюнул.

– Я не знаю, что и от кого вы слышали, – сквозь зубы проворчал он. – Но капитану я ничего не говорил.

Тиса задумалась на миг.

– Значит, это Агап, – прошептала она.

Откуда ни возьмись объявился Жич, схватил Трихона за ухо и устроил такой нагоняй парнишке, что Тисе даже жалко его стало. Она постаралась объяснить, что это ее вина, но повар лишь отмахнулся.

– Идите к себе в лекарню, барышня, – проревел он.

Осталось только посожалеть о содеянном и направиться в лазарет. Лекарь с Ричем пили чай на кухне. Тиса встала на пороге.

– Агап Фомич, это вы рассказали отцу, что я бываю в Теплых?

Ей очень хотелось сказать «предали».

Врачеватель потер бороду.

– Садись, Тисонька, может, чайку с нами выпьешь?

Тиса плюхнулась на пустой табурет, все больше раздуваясь от обиды, как лягушка.