Обжигающий след. Потерянные (2+3 заключительные части)

ГЛАВА 23. Воскресенский бал. Веселье начинается

Всем известно, что на бал положено опаздывать. Считается, к его началу прибывают самые нетерпеливые, а позже всех покидают большие любители выпить или страстные игроки.

Сани Перышкиных прибыли вовремя, то есть часом позже назначенного в пригласительной записке.

 Великолепный дворец в четыре этажа горел рядами окон, откуда доносились звуки оркестра. Парадная аллея с рядами статуй освещалась цепочкой вэйновских факелов, как и высокое крыльцо со множеством ступеней. Дюжина нищих просила подаяние у белокаменного крыльца. Сегодня для них счастливейший день в году, поскольку в святое Воскресение каждый благочестивый верующий обязан подать хоть копейку просящему.

Тиса покинула сани вслед за гостеприимным милейшим семейством Перышкиных. Степенный спокойный муж Аркадий Матронович и его улыбчивая, легкая в общении, как и дочь, супруга Нина Ульяновна показались такими добрыми, что видящая готова была их расцеловать! Спасибо, что привезли сюда.

Как же ей здесь нравилось! Дух захватывало в предвкушении. Как тут усидишь на месте? Войнова даже притопывала ножкой от нетерпения. Однако, чтобы приблизиться к распахнутым дверям светского дома, им полагалось отстоять очередь в несколько семейств, подождать немного. Что поделать, все хотели попасть на бал.

– Ваня с Васей говорили, что приедут к шести. И Мо Линич с нашими, наверное, уже здесь, – возбужденно щебетала Люся. – Мамочка, мы с Тисой будем с ними, как зайдем, хорошо?

Нина Ульяновна была не против, как и глава семейства, поскольку доверяли почтенному заведующему Мо Ши. Эти родители вообще в дочери души не чаяли и редко когда в чем отказывали, всячески баловали, хотя с трех старших сыновей порой спрашивали за проступки по строгости. Ваней звали среднего брата Люси, а Васей – его жену Василису, невестку старших Перышкиных. Молодые обещали прибыть другими санями раньше и дожидаться родных в Серебряной зале. Двух других сыновей не было в Оранске. Старший уехал по торговым делам отца в Ирополь, а младший учился в Белограде в морской гимназии.

Тиса не зря предвкушала веселье и оказалась права. Оно началось уже с крыльца. Семейство, за коими в очереди держались Перышкины, назвалось привратнику как Сипович. Усталого вида старичок с козлиной, припорошенной снегом бородкой, как потом узнала видящая, состоял в чине второго судьи Оранска. Его напыщенная супруга с пятью подбородками по необъятности фигуры могла соперничать с Отрубиной-старшей. С ними не менее пышнотелая дочка с капризно выпяченной нижней губой. Мать и дочь пришли в масках красноперого Гора и сварливо высказывали привратнику, что их надо пропустить раньше других. Смотрелись они забавно – как отъевшиеся индейки. Так что Тиса уже начинала хихикать, благо благоразумия хватало не указывать пальцем. Однако ее внимание заметили, и обе женщины презрительно окинули взглядом сначала Войнову, затем и Перышкиных. Старшая «индейка» хотела было что-то прошипеть в их адрес, но в этот момент к ним подступили нищие, и обе красноперые дородные Сипович отшатнулись с брезгливостью, стали на расстоянии кидать к ногам просящих монетки. Видящая заприметила знакомого косматого мужичка Митрофаныча с накинутым на плечи дырявым одеялом. Тот самый блаженный крикун, что хватал ее за руку у собора. Сейчас он молча и спокойно собирал монеты со ступеней, но из его глаз, если приглядеться, никуда не делась та самая затаенная сумасшедшинка. Тиса тоже поспешила раздать милостыню, весело поздравляя нищих с праздником.

Барышни Сипович, почуяв близость своей очереди, уже двигались к дверям, как две перегруженные ладьи, готовые смести все на своем пути, когда им снова не повезло. Явился тот, кого пропустили вне очереди с особым почтением. И его явление нельзя было не заметить. Аристарх Фролов – кто ж еще имеет такие сани размером с флигель Кадушкиных, крашеные алым и покрытые лаком? Этот владелец всея губернии, чувствующий себя императором Лароссии, не меньше, сошел с подножки, поддерживаемый карликом Наумом, и оглядел дворец. Затем прошествовал по ступеням, где уже был расчищен путь набежавшими из ниоткуда расторопными служками. Распахнутые полы песцовой дохи мели белый мрамор лестницы. Грудь украшала та самая ослепительная драгоценная подвеска на толстой золотой цепи. А еще этот высоченный цилиндр! Тиса захихикала в кулачок. И ее, возможно, даже услышали бы, но тут с места сорвался Митрофаныч.

– Глина душит, камни кусают! – завопил блаженный, тыча во Фролова пальцем. – Глина душит, камни кусают!

– Пошел вон, смерд! – Богатей замахнулся на мужика тростью. – Уберите его, болваны стоеросовые!

Служки сорвались исполнять приказ, но Митрофаныч проявил чудеса прыткости, дикарем носясь вокруг Фролова так, что блаженного никто не мог поймать. Служки поскальзывались и падали, не успевая схватить буяна. А уж когда блаженный, прячась от погони, бросился к Сипович-старшей под пышную юбку, видимо, посчитав спасительным шатром, Тиса захохотала так, что и ее тоже можно было прозвать безумной. Поняв, что посягнули на святое, «индейка» впала в настоящую истерику, визжа и отнимая у Митрофаныча подол.

– Батюшки, я так за всю жизнь не смеялась, как в эти два дня, – сказала Войнова Люсеньке, утирая выступившие на глазах слезы. – Забавное начало бала, не находишь?

Внутреннее убранство дворца оказалось восхитительным. Тиса, конечно, встречала и богаче в видениях, но «вживую» в такую роскошь попала впервые. Дом Отрубиных по сравнению с дворцом губернатора казался пыльным чуланом. После разоблачения у гардеробной гости прошествовали по широкой парадной лестнице в Мраморный зал дворца, минуя при этом анфиладу гостиных. От расписного потолка трудно было отвести глаза. Люстры походили на водопады хрусталя и кобальтового стекла в сотнях вэйновских свечей. Паркет – набор из ценных пород дерева. В бальном зале, что занимал высоту двух этажей, по периметру тянулась белоснежная колоннада из шестнадцати мраморных столбов. Зал перекрывал коробовый свод. На хор-ложе виртуозно гремел начищенными инструментами оркестр. Всюду роспись, резьба, мрамор, зеркала, сверкающие позолотой стены, дорогие шелка, изящная мебель и горки с яствами на столиках. Не менее роскошными были наряды на предающихся веселому общению и танцам гостях.