Очень странный манускрипт

Глава 1

У меня звонил телефон. Долго. А я отмокала в ванной. И была я, вся из себя, несчастная и обиженная, с разбитыми коленками и здоровущим синяком на плече. Телефон лежал на столике неподалёку. Только до него не было никакой возможности дотянуться. Едва я делала попытку пошевелиться, всё равно, в какую сторону, меня пронзала резкая боль в ребрах с правой стороны.

Конечно, я испугалась, не сломано ли у меня ещё и ребро, ко всем моим, ни за что ни про что, полученным болячкам. А телефон продолжал и продолжал нагло требовательно верещать, с небольшими перерывами.

 – Кого это припекло? Кто там такой настырный, – подумала я с раздражением, боясь шевельнуться, чтобы не вызвать новую боль.

 – Никак, это Лизка звонит, не иначе, - и пусть! Перебьётся! Я не могу ответить – и всё тут. Звонок затих. Нет, это звонит не Лизель. Она звонит до тех пор, пока не надоест, а терпения у неё хватает надолго. Через три-четыре минуты снова взыграла телефонная трель.

К этому моменту я уже неторопливо, очень осторожно, собрав всю силу воли в кулак, с большим трудом преодолевая боль, выползла из ванной. Быстренько закуталась в махровый банный халат «два в одном»: тут и полотенце, и одежда. Хорошенько промокнулась, сунула ноги в тапки и взяла, наконец, мобильник.

 – Да! – прохрипела в трубку, выходя из ванной комнаты. По стеночке добралась до гостиной и, в конце концов, свалилась кулём в своё любимое место отдыха - кресло-качалку. Слегка отдышалась, осторожно расслабилась и сказала в трубку: - Слушаю вас внимательно!-

 - Нет, это я слушаю тебя! - взорвалась с возмущением моя подруга Лизель и начала меня отчитывать:

 - С утра звоню – нет тебя! Днём звоню – ты недоступна! Как это называется? И вот уже ночь скоро …

 - Да, ладно, остынь, Лизка! Просто я забыла дома телефон. Бывает такое со мной. Ну, случается. – Примирительным тоном оправдывалась я, понимая, что подруга в чём-то права. Да и сил противостоять всплеску её недовольного возмущения просто не было.

Подругу было не остановить:

- Так ты, что? Только что домой явилась? – продолжала возмущаться она.  Однако, её любопытство заговорило сильнее. И подружка моя сменила гнев на милость, ехидно поинтересовавшись:

- И где это ты весь день пропадала, загадочная моя? Интересно, с кем? – акцент она сделала на слове «с кем». О-о-о! Вот с этого и начинала бы. Вопрос «с кем» для моей подруги всегда был ключевым. На парнях она была просто поведена.

Лизель никак не могла взять в голову и поверить в то, что я, к так называемой сильной половине человечества, отношусь с абсолютным равнодушием. Она  подобное отношение не разделяла и находила его абсолютно ненормальным, проявляя даже некоторое беспокойство относительно моей адекватности. Хотя в глубине души предполагала, что я, скорее всего, просто хитрю и скрытничаю, хорошо маскируясь.

 Чтобы докопаться до истины, подруга частенько допытывалась у меня, когда же я, наконец, поделюсь с ней секретом, к кому из окружающих мальчишек, я питаю скрытый интерес. Да ни к кому! Мне скрывать было нечего. Впрочем, в друзьях у меня всегда ходили пацаны.

 С самого детства с девчонками у меня отношения не ладились. И в куклы я не любила играть, и фантики разные собирать, и уж тем более не любила игру в «Дочки-матери». Гонять на велике летом, цепляться на коньках к грузовикам зимой. Или, сломя голову носиться по двору в «Двенадцать палочек» и играть в ножичек – это было моё!

Может быть, потому что я росла без постоянного присмотра родителей .. А с Лизель, наоборот, глаз не сводили, учили хорошим манерам, воспитывали хорошую «правильную» девочку. Из меня мальчишку-сорванца родителям Лиз так и не удалось изгнать окончательно. Поэтому подруга моя старательно продолжала попытки «довоспитывать» меня в своём духе.

 Обычно, привычные двусмысленные намёки подруги, я пропускала без внимания или отшучивалась. Но не сегодня. Сегодня моё терпение, как и шутки, иссякли. Я в ответ просто взвыла:

 - Лизка! Ты подруга или кто? Лучше бы спросила, что случилось со мной? Как я себя чувствую?

 - И к-ааак? – многозначительно съехидничала Лизель, продолжая свою игру. И я не выдержала.

 – Да та-ак! – простонала, - вот-вот, и - сдохну!- Так мне стало обидно! Мало того, что коленки у меня разбитые, а синее плечо распухло, так ещё, кажется, и ребро сломала, - со слезами в голосе завершила я телефонный разговор, опасаясь разреветься по-настоящему, и нажала на красную кнопку. Мол, отвянь ты от меня! Не доставай! И без тебя плохо.

 После ванны я чувствовала себя совсем уставшей и разбитой, и завалилась на кровать, как была, в халате. Только и хватило сил у меня сбросить тапки, растревожив при этом ушибленные колени. Когда боль утихомирилась, я задремала. Не мой это был случай, чтобы спокойно вздремнуть.

Едва начавшийся сон разлетелся вдребезги с внезапным появлением неуёмной подруги. Лизка возникла, как всегда неожиданно, шумно и с претензиями:

- Ты, Динесса! Не ждала меня – знаю!- сходу, заявила она. – Кстати, моим полным именем она называла меня исключительно, чтобы испортить мне настроение или попросту подкусить:

 - Почему двери не закрываешь? Распахнуты они у тебя – входи, кто хочешь. А ночь на дворе. Может, гостей ждёшь? Признавайся!

 – Не может этого быть, я закрывала, - подхватилась я с постели, но тут же со стоном свалилась обратно, и, пересиливая боль, возникшую во всём теле, договорила:

 - Я точно помню. На замок закрывала. И на задвижку.-

Зря оправдывалась. Слова мои подругу не переубедили. Лизель, выражая сомнение в моей адекватности, покачала головой:

- Ну, а как же я вошла?

Аргумент был сильный. Впрочем, у неё имелись ключи от моей квартиры, которыми она не любила пользоваться почему-то. Хотя очень часто по дороге домой, на свой третий этаж, по привычке забегала ко мне – на второй. Но всегда звонила в дверь, сообщая о своём приходе. А сейчас, говорит, дверь была открыта.