Одарённая нечисть

Глава первая, в которой голова проигрывает в лобовом столкновении скамейке, а лесавка делает решительный шаг

 – Па-а-адъём! Солнце красное взошло, полно дрыхнуть, лежебоки! – я уже третью седьмицу обитаю в этом благословенном месте, но никак не привыкну к ежедневным побудкам с первыми проблесками зари.

Удивительное всё же место – этот наш питомник! Вроде под землёй, то есть под горой сокрыт, а солнце такое же яркое, как на поверхности. Только небо никогда не бывает привычно голубым, оно здесь всё больше серовато-зелёное. Но никого это не печалит: некогда нам по пустякам огорчаться. Чарам такой сложности, чтоб сквозь гору солнце светило, нас ещё не скоро научат. То есть никто, конечно же, ничему нас учить не станет. Сможем-захотим – сами этой премудростью овладеем, а если нет – то и говорить не о чем. Где выход, всем известно.

Именно так здесь всё и происходит. Как же мне в первые дни это дико казалось! Я-то думала, как в людской школе, усадят всех за парты, прочитают лекцию, а потом её пересказ с нас и спросят. Ага! Ничего подобного! Наставники раз в день собирают группу питомцев, обводят всех взглядом – кто доброжелательно, а кто так, что у некоторых шерсть дыбом встаёт (она не у всех так себя ведёт исключительно по причине не всеобщей шерстистости, было б у меня чему дыбом вставать, и я б не стала исключением), и озвучивают задание на ближайшие сутки. Или на другой период времени, смотря в чём это задание заключается. А уж там крутитесь сами. Можно исключительно собственными силами справляться, можно однокашников просить о помощи. Главное – результат. И всякий раз оказывается, что при всей очевидной невозможности заданного большинство успешно справляется.

Удивлять меня начали с самого моего прибытия. Как отец и велел, я, добравшись до жемчужины Кавказских Минеральных Вод (если верить людским путеводителям и разным рекламным зазывалочкам), в тот же день, ни на что не отвлекаясь, поспешила ко главному входу в питомник. Здорово, что мне с собой не нужно разный скарб таскать. А то насмотрелась я, как люди путешествуют: навьючат на себя поклажи столько, что уже не до радости от дороги, лишь бы под этим грузом живым остаться. Там и еда, и одёжа, и кто во что горазд – кто пять смен обуви тащит, а кто и всю постель свою. Нежные создания, эти люди: ни тебе поспать на воздухе, ни еды без посуды приготовить. А ведь когда-то они всё это умели. Тогда и на ногах крепче человек стоял, и… Ой! Я ж вообще-то о другом!

Так вот, как была, налегке, по выложенному фигурной плиткой тротуару, через весь город я и добралась до цели. До парка, то есть. А парк в Кисловодске совершенно не то, что в любом другом городе, – пятачок посреди асфальта да деревьев сотня-другая. Здесь это целый мир – почти тыща гектаров почти настоящего леса на отрогах горного хребта. Про лес говорю «почти настоящий», потому что дорожки в нём проложены, красным песком посыпанные, лавочек натыкано, указателей разных. Да то всё для людей, я ж и без дорог-указателей разобралась. Чего там разбираться-то? Нечисть лесная, она среди бетонных коробок заплутать может, а среди деревьев – никогда!

Краем глаза я заметила, что меня сопровождает чёрный меховой клубок. Думает, что прикинувшись кошкой, всех одурачил! Ну-ну, я только усмехнулась. Мне от коловёртыша скрыться – только захотеть, да ни к чему. Он же наверняка меня до самого питомника сопроводит, проследит, чтоб с дороги не сбилась. Почему-то моя внешность и у людей, и у нечисти вызывает одинаково болезненное недоумение. Одни кривятся от уродства – угловата, резковата, нос торчит, чуть к губе крючком загибаясь, волосы во все стороны сенной охапкой, на лицо темна, да ещё и росточком не вышла. Другим же диковинна такая с людьми схожесть, что безо всякого морока за свою принимают. Только люди, кривясь, всё больше уколоть норовят, а нечисть жалеет, дескать, вот же дурнушка несчастная. И пытаются помочь, чем могут, как сейчас, в пути направляя.

Мне от того отношения ни жарко, ни холодно, смешно только. В одной умной книжке я как-то вычитала, что это очень полезно, когда тебя недооценивают. Для чего мне это может быть полезно, пока не знаю, но мысль понравилась и запомнилась. Так что коловёртыша я старательно не замечала, дыша густым сосновым ароматом, и во все глаза разглядывала склон, сплошь затянутый тёмной зеленью. Там, под Синими скалами, скрытый от любопытных глаз, притаился вход в питомник, и туда ещё предстояло добраться.

Но моё предвкушение скорой встречи с миром новых знаний и возможностей было грубо нарушено. Большинство тренирующихся спортсменов для своих забегов избрало асфальтированную дорожку, но этот, явно не вполне адекватный молодой человек в ярко-алой футболке и белых спортивных трусах, нёсся по терренкуру, не то куда-то опаздывая, не то желая поставить рекорд, может, скорости, а может, количества сбитых отдыхающих. Отдыхающие подыгрывать ему не желали и прыскали в разные стороны, уклоняясь от столкновения. А я проморгала. Только на минуточку отвлеклась на рыжую попрошайку – здесь, оказывается, белки настолько нахальные, что лезут ко всем гуляющим без разбора, выпрашивая орешки и семечки, – и тут бэм-с! Я отлетаю на траву, по пути приложившись головой о бетонное основание лавки, а надо мной уже склоняется испуганная физиономия.

– Ты цела? Чёрт, глаза открой, вот так. Скажи что-нибудь, – перед глазами колышется красное марево. Кровь? А, нет, футболка. – На дорогу смотреть надо, а не по сторонам пялиться!

Кажется, виновник происшествия решил меня в столкновении обвинить, ну и пускай. Я совсем немножечко полежу и пойду дальше. Только теребить меня не надо, а? К раздражённо-испуганному добавляется визгливый женский голос, требующий «скорую» и немедленно. Эх, нет мне покоя.

– Не надо ничего, я в порядке, – совсем немного твёрдости в голосе, и вот уже никому до пострадавшей нет дела.

Меня усадили на лавку, об которую я, падая, ударилась, и оставили одну. То есть, конечно, не совсем одну – коловёртыш никуда не делся, а, напротив, вскочил на лавку и принялся сверлить меня пронзительным взглядом жёлтых глаз с вертикальными зрачками. Сверли-сверли, дырку всё равно не сделаешь.