Одарённая нечисть

Глава одиннадцатая, в которой учат и учатся, а лесавка делает выбор

В итоге на поляну мы вышли в задумчивом молчании. Даже кикимора спрятала флейту и выглядела какой-то пришибленной. Впрочем, все странности разъяснились немедля. Конечно же, Смурник не ожидал нас за ближайшим деревом. Но стоило лишь пройти в круг, где давались задания, как наставник вышагнул из воздуха нам навстречу. И с моих спутников словно сдёрнули покров бессловесности. Все трое наперебой пытались донести до хмурого лешего происходящие вокруг меня непонятности. Я слушала их излияния с усмешкой, потому что разобраться в причудливом переплетении всех домыслов даже мне было затруднительно. А ведь я-то знала, как всё обстоит на самом деле. Но, признаюсь, Смурник меня удивил. Он бесстрастно выслушал всю историю, начиная с того факта, что это именно я проклята (кто бы сомневался, что с Живкиной подачи тайной это не останется!), до моей одержимости мавкой, и когда рассказчики выдохлись, обратился ко мне.

– А теперь ты рассказывай, что на самом деле произошло. Только не торопись. Будь внимательна к мелочам.

Ну и ну! Я-то ждала, он мавку кинется изгонять. Думала, ему достанет и уже прозвучавшего. Так что никакого внятного рассказа у меня заготовлено не было. А невнятно бубнить не хотелось. Я исподлобья уставилась на лешего, прекрасно понимая, что прямо сейчас мои практически друзья подозревают меня в разных гадостях, и ни в какую не желая оправдываться. Смурник не отводил от меня испытующего взгляда – сам хмурится, а в глубине глаз смешинки скачут. Сразу стало ясно: уж он-то меня ни в чём подозревать не собирается.

– Что же ты молчишь?

И я в очередной раз взорвалась:

– А чего говорить-то?! Будто тебе самому неведомо что да как? А эти, - я кивнула на компанию, – сами себе чего-то напридумали и теперь меня боятся. Я, что ли, перед ними оправдываться должна?! Может, они думают, я с навиями заодно, раз на меня мавка не действует?!

Под конец я почти орала, а Смурник, склонив голову к плечу и прищурившись, так и прожигал  взглядом, из которого разом выветрился смех. Кивнув своим мыслям, наставник движением руки заставил меня замолкнуть – я ещё открывала рот, но из него не вырывалось ни звука – и обратился к притихшим питомцам.

– Так почему лесавка не попыталась выполнить мавкин приказ, а? При каких обстоятельствах такое возможно?

Лешек с Блажеком переглянулись, как бы собираясь с мыслями, но первой затарахтела, конечно же, Живка.

– А нету таких обстоятельств, это всем известно. Никто и никогда от мавки в голове не мог защититься. Только сами навии да ещё злыдни мавками могут командовать. И если в ком навья кровь, тот и… – тут бойкая кикимора почему-то осеклась. – Кажется, я чего-то не то говорю…

– Чего же ты не того сказала? – подбодрил её леший.

– Дак ведь будь в Мавелле кровь навья, мавка бы в неё не проникла, а я ж вижу: она там, – беспомощно развела руками Живка.

Ого, какие мне родственные связи приписывают! Я-то думала, только «сочувствующей» посчитали, ан нет!

Блажек хмуро зыркнул на кикимору и высказал своё мнение.

– Да чушь это, нет в ней навьей крови. Только от проклятия ж никуда не деться. Может, это оно бережёт до поры, чтоб, значит, только навиям подчинялась.

Навиям?! До меня враз дошло, но говорить я по-прежнему не могла. А Смурник увидел, что я всё поняла, но чары свои снимать не спешил, только улыбнулся мне вскользь.

Кикимора покаянно повесила голову. А Лешек подвёл итог:

– Мы не Мавеллу подозревали, мы опасались, что раз нашлась такая сила, что от мавки её уберегла, то мало ли, чего дальше ждать.

Всегда так – чуть что непонятное, враз нужно вооружиться опаской. Хотя верно всё, чего уж там обиду держать. Смурник почуял, как у меня изменилось настроение, и кивнул – говори.

– Ладно, я балда! А сами-то! – накинулась я на друзей. Без прежнего гнева или злобы, а так, для порядка голос повысила. – Сьефф же сказал «никто», так никто и не может моей волей распоряжаться.

И для пущей убедительности потрясла косой с нацепленным бантом.

Живка тихонько ахнула, лешие синхронно сплюнули, а наставник требовательно поинтересовался, почему так вышло, что никому из троицы верный ответ не пришёл в голову. Все только плечами пожимали – действительно, ведь всего ничего времени прошло, как злыдень мне вручил ленту, а никто про неё и не вспомнил.

– Видите, как оно получается – вы себе определённые истины затвердили и отказаться от них не сумели вовремя. А непреложных истин не существует. Что значит «всем известно» и «отродясь такого не было»? Отродясь не было и вдруг случилось. Так-то.

– А с мавкой-то чего делать? – напомнила я о себе. – Жить она мне не так чтоб мешает, но непорядок же.

– С мавкой ты можешь поступить, как сама захочешь, – туманно высказался Смурник. – Можешь выйти за пределы питомника и там её отпустить, можешь дождаться, пока она ослабнет и покинет тебя, а можешь прямо сейчас её уничтожить. Как это сделать, я объясню. Выбирай.

– Н-но эт-то же, – от неожиданности я начала заикаться, – эт-то же всё твои собственные чары, мавка же ненастоящая.

– Ты уверена? – очень натурально удивился наставник. – Может, мои чары, может, настоящая мавка, только мне подвластная, а, может… Так что ты выбираешь?

Понятно – это испытание такое. Урок-то продолжается. И что будет правильным? Добросердечность или беспощадность? А-а-а! Мне нужна помощь друга! И я бросила на приятелей умоляющий взгляд. Смурник, к моему удивлению, не возражал.

Блажек высказался в том смысле, что мавку надо отпустить, если это возможно, чтобы избежать убийства. Лешек голосовал за немедленное уничтожение паразита, потому что «это же навье племя!» – ты сейчас её отпустишь, и сколько она смертей принесёт, никому неведомо. А Живка даже не попыталась ничего советовать. Она уселась на землю и принялась шептаться с флейтой. Тихие-тихие тревожные звуки поплыли над поляной, заставляя моё сердце замирать в предчувствии чего-то недоброго.