Одарённая нечисть

Глава семнадцатая, в которой наконец-то приходит время ответов, но лесавка мало что понимает

Хворост в подлеске, подступившем к самой реке, мы собирали в сгущающихся сумерках. Пищи для костра нашлось хоть отбавляй. А искры, чтоб дать этому самому костру жизнь, как раз и не было. Это что же, выходит, Сьефф забыл, что нам нельзя чарами пользоваться? Да быть того не может! Злыдень же постоял, всё более мрачнея, и внезапно объявил, что никак не ожидал пропажи лесавкиной сумки. Здрасьте пожалуйста! Так огонь я должна была обеспечить? Людской зажигалкой? А чего сразу не предупредил? Ещё в питомнике? Я б за сумку, как Живка за флейту, держалась. Нипочём бы не забыла. Наверное.

– Полно. Пару ночей и без огня обойдёмся, – заключил Сьефф. – Жи, доставай припасы, вам с лесавкой завтра силы понадобятся.

Но, похоже, Тхиасс был не согласен с подобным решением, потому что, присев на корточки, принялся… ой! он занялся добыванием огня при помощи давешних кусков кремния. С собой тащил? В складках этой тьмы, что его окутывает? Хм. Ещё об этом надо будет спросить. Когда на более насущные вопросы ответит.

Сьефф смерил собрата тяжёлым взглядом и, усаживаясь прямо на острые мелкие камешки, зловеще предупредил:

– Даже не думай девчонкам голову задурить. Кормить тебя они не станут.

Второй злыдень высек-таки искру, скользнувшую на подготовленные сухие травинки, полюбовался, как она бойко принялась за трапезу, неудержимо увеличиваясь в размерах, дотягиваясь до всё новых порций угощения и превращая скромный перекус в настоящее пиршество. И лишь когда огонь разгорелся в полную силу, Тхиасс изволил ответить.

– И в мыслях не было. Тем более что одна твоя, другая успела сказать «нет», а взять без разрешения я не могу, сам знаешь.

– И вовсе я ничейная!

– И ничего я не говорила.

Обиженный Живкин и сварливый мой возгласы практически слились воедино, но злыдни, очевидно, нас поняли. Особенно меня. Потому что теперь уже их голоса прозвучали слитно:

– Уверена?

И хотя спрашивали они даже тише своей обычной речи и лишних эмоций не подпускали, потрясение слышалось очень даже явственно. А мне отчего-то захотелось им язык показать. Обоим. Чтоб не решали за других.

– Нам же всё равно ещё пару дней без магии топать. Так какая разница, есть она у меня или нет?

Губы Тхиасса искривила усмешка, а Сьефф только головой покачал – похоже, ни уговаривать меня не делать глупостей, ни объяснять всю абсурдность этой вопиющей беспечности он не станет. Вот и прекрасно.

Воспользовался Тхиасс разрешением или нет, я не почувствовала, но никаких спецэффектов не случилось. Он улёгся на спину в нескольких шагах от сидевшего у костра собрата, закинул руки за голову и то ли разглядывал стремительно чернеющее небо, то ли о чём-то размышлял. Сьефф вперил в меня загоревшиеся угольки глаз и приступил к самому настоящему допросу. Где я оказалась, исчезнув с тропы? Что первое увидела? Как повстречала злыдня? Что мне обещал Тхиасс за поддержку? Вначале казалось, что проще будет быстренько отчитаться и потом уж приняться за еду, но не тут-то было! Каждый ответ порождал новый вопрос и требовал нескольких уточнений. Я тоскливо косилась на расстеленную тряпицу с румяными булочками и краснощёкими яблоками, на жующую кикимору и наконец не выдержала. Раз ему так приспичило, пускай терпит, что отвечаю с набитым ртом. Думала попрепираться хоть по этому поводу, но злыдень как не заметил. Зато прицепился, точно ли я осознаю, на что дала своё согласие, и не снимала ли ленту и всякое прочее…

Вопреки обыкновению, Живка в разговор почти не вмешивалась, даже не попыталась выяснить, о чём это мы. Слопала булку с яблоком и сидела себе смирненько, негромко наигрывала тягучую мелодию да время от времени скармливала огню очередную порцию сухих веток. В песню флейты вливался стрёкот оживившихся с приходом темноты цикад, плеск реки, дыхание гор, и я не поняла, в какой момент сюда вплелась новая нота – глуховатый, невыразительный голос, звучащий равнодушно и отстранённо, но так гармонично с общим настроением вечера.

– Так уж вышло, что нас всё меньше становится. Явленные навии в мир не приходили слишком давно. А мы, их порождение, поколение от поколения становимся слабее. И подобные мне больше не редкость. Кто до воплощения не дотягивает, так и развеивается туманной дымкой, не успев обрести себя. Другие взрослеют, да от невозможности существовать привычным нашему племени образом в полную силу так и не входят. Но общая беда одинакова – чужая боль не насыщает, а иных эмоций нам не дождаться. Великая Альга, старейшая из явленных навий, чего только не испробовала – тщетно. И когда дошла до неё весть о навьем сыне, что живёт по-свойски среди лесной нечисти, Великая решила попытать и эту возможность. Отправила Вратами одного из своих неудавшихся сыновей, того, что покрепче иных вышел, к самым границам Подгорья.

Мелодия флейты сделалась ещё тише, почти растворившись в неспешном рассказе, но не умолкала совсем, стелилась по земле, по травам, окутывала каждое слово, будто в утешение. А мне вдруг стало немного не по себе – очень уж ровно выпрямил спину Сьефф и как-то слишком старательно не отрывал взгляда от мерцающих звёзд Тхиасс. И эта их реакция при встрече. Явно же не в первый раз друг друга увидели.

– Только никого из нечисти прибывший так и не встретил. Хранительница отправила к нему такого же, как он сам, навьего сына. Тоже неспособного жить среди своих. И тот доходчиво объяснил, что таким гостям здесь не рады. И великодушно позволил вернуться восвояси, даже Врата открыл. И Великая предприняла последнюю попытку. Она сочла, что если заставить кого-то, способного поделиться светлыми эмоциями, решать – погибнуть или спастись вместе со злыднем, то уж в этом случае есть шанс, что выбор будет правильным. Кто из нечисти наткнётся на камень перехода, было неизвестно, это мог оказаться и кто-то, чующий ложь, так что в пещере меня заточили по-настоящему. До конца. Всё равно, без помощи он уже был недалёк. А тропа, где ты угодила в ловушку, хоженая. К источникам кто только ни наведывается. Кто-то неминуемо на манок наступил бы. Он ведь был так настроен, чтоб ваше племя с толку сбивать, на себя тянуть. А магии в той округе столько, что подвоха бы никто не ощутил.