Одержимость.

Одержимость.

Он шел вдоль Парижских улочек,его жизнь была прекрасна. И сегодняшний успех после выступления был тому подтверждением. А завтра можно будет развлечься с одной прелестной особой. В общем, замечательный был вечер.Оказавшись на рыночной площади, Карл, а так звали молодого человека, увидел уличного скрипача в рваном пальто и потертом костюме, что мучал остальных горожан своей убогой игрой, которая,как игла, впивалась в его чувствительный слух. “Да,” - подумал он про себя, - “вот же убожество, и как можно так фальшивить? Хотя, тут ему и место. Пусть развлекает этих отбросов”. С этой мыслью он зашел к себе домой, и окрикнул слугу.

– Гюсто!

– Да, месье? - ответил уже немолодой мужчина с седыми бакенбардами.

– Я буду у себя в кабинете. Принеси ужин туда, - сказал хозяин дома, подавая своё темно-зеленое пальто и поправляя прическу.

– Будет исполнено, - ответил дворецкий, убирая пальто, однако молодой музыкант его уже не слушал.

Он несколькими легкими шагами добрался до второго этажа и вошел к себе в кабинет. Запалив керосиновую лампу, Карл открыл футляр со своей рабочей скрипкой и, чтобы убедиться в идеальном состоянии её звучания, сыграл несколько разминочных упражнений. “Что же сегодня исполнить?” - подумал он, улыбнулся чему-то и заиграл, плавную печальную мелодию. Именно этой сонетой он завоевал не одно девичье сердце. Она была потаенным ключом к их душам. Мелодия, что рассказывала о трагичной неразделенной любви. Но сегодня, что-то было не то, вроде все то же самое, однако…

“Карл” - он резко обернулся, но никого позади него не было. Но этот лёгкий скользящий шепот напугал его. Слишком он был… впрочем, он сразу отмахнулся от этой мысли, это не могла быть она. Вновь продолжив свою сонету, молодой скрипач углубился в мелодию. “Да что же со мной такое!” –  раздраженно подумал он. – “Откуда идёт этот странный фальшивый звук?”

“Может, от твоего прогнившего сердца, Карл?” - он резко остановил игру, на этот раз ему не  могло показаться.

– Кто здесь?! –  крикнул он, испуганно смотря по сторонам.–  Если это…

– “А ты не узнаешь меня?”– вновь послышался до боли знакомый шепот сжимающей сердце.

Это не может быть она, это просто невозможно. Она, она, она ведь…

– Мертва, –  уже уверенно сказал голос Элизабет, – и ты думал, что теперь ты сможешь спать спокойно.

– Я не хотел, чтобы все так закончилось, –  проговорил он в пустоту.

– Да, ты всего лишь хотел развлечься с глупой девочкой, – раздалось прямо у его уха.

Он резко развернулся, и увидев возле себя прозрачный силуэт, упал на пол. Она выглядела так же, как в их первый вечер. Даже смерть не смогла затмить красоту прекрасных волос цвета вороньего крыла, а линии её фигуры будоражили самые порочные мысли. Только вот взгляд карих глаз изменился, в них больше не было той очаровательный теплоты. В них застыл обжигающий холод.

• Я… я хотел… приехать… - проблеял он, после чего почувствовал удушающий запах жасминов духов, в пережку с гнилью.

• Да? А за мной ты тоже хотел приехать, - сказала со стороны Джозета.

Он попятился в угол комнаты от двух призраков своего прошлого, в чьей смерти он был виноват. И только тут он обратил внимание, что его сонета “Плач дождя” до сих пор кто-то играет. Но звук был другой, измененный,каждая нота этой новой мелодии сжималась невидимой петлей на горле.

– Так что же ты не забрал ни одну из нас, Карл? –  сказал новый призрак появившийся рядом с ним, скользнув по коже щеке острыми пальцами.

Он рванулся к двери, но она была заперта. Руки дрожали так, что отказывались слушаться его.

– Гюсто! –  в панике крикнул Карл.– Гюсто, старый урод, немедленно открой дверь!

А позади него раздался издевательский смех.

– Вы посмотрите на этого червя, что сгубил наши жизни, –  с зловещей насмешкой приговорила Джозета.–  Сегодня ты получишь по заслугам, убийца.

Он резко обернулся, как загнанный зверь, с выражением первобытного ужаса на лице. Карл увидел, что его кабинет начал растекаться гнойными ранами, комнату заполнил запах протухшего мяса, отчего его начало мутить. А с лица подлетающих девушек сползала кожа, обнажая мертвую плоть. И музыка, его сонета, искаженная чьей-то больной фантазией, проходила каждой своей нотой по его коже острыми стеклами.

– Теперь пора платить по счетам, жалкий слизняк, –  сказала подлетевшая к нему Элизабет, и прикоснулась мертвой ладонью.

Ожог от этого действия был настолько невыносим,что Карл закричал от охватившей его боли. Все тело скрипача охватило судорога ломавшая кости, отчего тот скрючившись упал на остатки пола. А дальше начался настоящий ад. Призраки девушек начали кружиться в безумном хороводе, разрывая его душу прикосновениями ледяных рук. Комнаты больше не существовало, она сгнила, оставив после себя чёрную бездну смрада, из которой не сбежать. А ещё музыка, эта хохочущая издевательским смехом музыка, впивалась острыми зубами в его измученную плоть, оставляя на ней обжигающие порезы. Она усиливалась с каждым движением смычка безумного гения. Тут уже не было ничего общего с его мелодией, эту сонету исполнял другой мастер. Чудовище, что ненавидело его. Эта мелодия была создана чтобы мучить, терзать, разрывать и вгрызаться в его плоть.