Одержимость Белловиты

Пролог

Пентхаус «Белловита Тауэр». Майами.

Холодный лунный свет проникал сквозь панорамные окна, облизывая мрамором пол и скользя по острым углам современной мебели. Город внизу расстилался ковром из огней, обманчиво тихий и покорный. Витторио стоял у окна, силуэт – резкий и четкий на фоне ночного неба. В руке – бокал с янтарным виски, который он лениво покачивал, наблюдая за мерцанием далеких огней. Он был королем этого города, хотя и не носил короны, а власть его была соткана из теней и шепота.

Позади него, на белом диване, сидела девушка. Бабиана. Ее имя, словно песня на его губах, сейчас звучало как тихий стон в этой огромной, холодной комнате. Она съежилась, пытаясь спрятаться в складках шелкового платья, которое, как он знал, ей не нравилось. Он сам выбрал его для нее, как выбирал все в ее жизни в последние недели.

Витторио повернулся медленно, как хищник, поворачивающий голову к добыче. Его взгляд, темный и обжигающий, скользнул по ее фигуре, задерживаясь на испуганных карих глазах, которые из-за фонарей с других террас, казались практически черными.

– Боишься, моя bellina?– его голос был низким, бархатным, но в нем звучала сталь. Итальянский акцент делал каждое слово еще более весомым, еще более опасным.

Бабиана сглотнула, пытаясь выпрямить плечи, хотя внутри все дрожало.

– Нет, – прошептала она, и этот шепот прозвучал как вызов в тишине пентхауса.

Уголок его губ дрогнул в подобии улыбки, но глаза оставались холоными, изучающими. Он сделал шаг к ней, и Бабиана невольно отпрянула назад, упираясь спиной в жесткую спинку дивана.

– Не лги мне, amore. Я чувствую твой страх. Он… опьяняет и заставляет меня наполнить твое тело собой. – Он наклонился, его лицо оказалось совсем близко, и Бабиана затаила дыхание, чувствуя запах кожи, виски и еще чего-то неуловимо дикого, что исходило от него.

– Я не боюсь тебя,– повторила она, пытаясь придать голосу уверенность, которой не чувствовала. Это была ложь, и они оба это знали. Баби боялась его. Боялась его власти, его непредсказуемости, той тьмы, что клубилась вокруг него, как ночной туман вокруг небоскреба. Но, черт возьми, она и… хотела его. Это было еще страшнее.

Витторио провел пальцем по ее щеке, опускаясь вниз и задерживаясь там, легкое прикосновение, от которого по коже побежали мурашки.

– Ты опять лжешь, bambina. Но это не важно. Страх – это топливо. И ты… и твое тело всегда готово для меня, Бабиана.

Его пальцы скользнули к ее шее, сжимая нежно, но твердо. Бабиана почувствовала, как перехватывает дыхание. Он был так близко, что она видела в глубине его зрачков отражение своих собственных испуганных глаз.

– Ты моя, – прошептал он, и это было не вопросом, не предложением, а приговором. – Слышишь меня? Моя. И твой страх, твоё недоверие, он только делает тебя еще желаннее.

Бабиана молчала, не в силах вымолвить ни слова. Его слова обжигали, как клеймо, оставляя на коже невидимые знаки собственности. Она знала, что он прав. Она принадлежала ему, уже сейчас, в этом холодном пентхаусе, под взглядом луны и его хищных, серых глаз. И в глубине души, сквозь страх и отчаяние, просыпалось что-то еще. Что-то похожее на… одержимость. Одержимость человеком, чье имя шептали с ужасом и благоговением, человеком, чья тень накрывала весь город, человеком, который сейчас держал ее в своей власти, и отпускать не собирался.

И это было только начало.