Одержимый

Прекрасно знать языки.

Утро всегда казалось Лере чем-то вроде пытки. Раннее утро – пыткой изощренной и совершенно не гуманной.  Жить по утрам не хотелось,  а вот убивать и творить зло ради зла – очень даже.  Именно по этой причине,  и совсем не из мести за побудку ледяной водой из пульверизатора, девушка,  стараясь не рассмеяться,  как мультяшный злодей,  отдала туфли горячолюбимого дяди на растерзание его же собаке.  Пуля была бульдогом,  и отбирать у нее добычу было особо изощренным способом самоубийства.  Псина эта вообще никого не слушалась,  предпочитая считать,  что это люди живут на её территории и платят едой.  Спорить и пытаться дрессировать Пулю перестали лет пять назад,  просто стараясь не забывать кормить,  иначе был риск заснуть снаружи,  а проснуться внутри.  Собственно говоря,  сначала собаку звали Трейси.  Почему она стала Пулей?  Потому,  что дура...

– Ты же понимаешь,  что я не поверю в то,  что псина сама нашла туфли?  – Илья появился в дверях кухни злой,  как кондрашка и неотвратимый,  как суд Божий, идеально высчитав момент,  чтобы Вьюгина поперхнулась чаем.

– Сама,  – категорично заявила девушка,  вытирая пошедший носом чаек.

– С антресолей?  – приподнял бровь дядя.

– Я всегда подозревала в ней скрытого скалолаза,  – доверительно сообщила Лера,  проскальзывая в коридор и,  засунув ноги в первую попавшуюся обувь, вылетела из квартиры с кружкой в руках. Илья был явно очень зол,  а оставаться со злым дядей в закрытом пространстве – верная смерть.  Притом смерть мучительная.  Уже буквально ласточкой ныряя в двери закрывающегося автобуса со словами «простите,  подвинетесь,  спасибо», Вьюгина осознала,  что обулась в походные берцы.  Те самые,  которые она носила только в горы.  Те самые,  которые ей дарил Леха–скинхед в период его слепой одержимости арийской внешностью Валерии.  Те самые,  которые, в купе со строгими болотного цвета штанами и темно–зеленой рубашкой,  единственной уцелевшей после вчерашнего погрома Пулей шкафа,  создавали впечатление, что Лера сбежала со съемок концептуального немецкого кино,  в котором,  видимо,  учила нерадивых партизан любить святой вермахт. 

Но,  могло быть и хуже,  верно? 

И оно,  которое хуже,  ждать себя не заставило. 

Безбожно опоздав на треть пары по английскому,  Вьюгина влетела в аудиторию,  начиная тараторить,  как пулемет:

– Я очень извиняюсь,  Тамара Романовна! Виновата,  исправлюсь,  буду должна!  Это все моя собака,  она... рожала?

– Вы не уверенны?  – густой баритон,  раздавшийся от кафедры преподавателя, заставил удивленно уставился на говорившего.

Вместо полненькой,  но смешливой и доброй Засевской,  у доски стоял высокий,  метра два,  не ниже, широкоплечий мужчина.  Про себя Лера окрестили его,  как образчик мужественности и брутальности. На вид не старше тридцати,  темноволосый и кареглазый. Квадратный подбородок покрыт трёхдневной щетиной,  вызывая дикое желание ее потрогать. Строгая темно–синяя рубашка и классические брюки,  подчеркивает отменную фигуру. 

Лера сглотнул, стараясь не пялиться.

– Как Вы,  однако,  возмужали,  Тамара Романовна,  – каркнула Вьюгина,  понимая,  что и так произвела жуткое впечатление.  Нужно срочно продолжить!

– Современная пластическая хирургия творит чудеса,  – ехидно отозвался преподаватель.  – А Вы,  мой фюрер,  кто будите?

Группа засмеялась,  оценив наряд девушки.

– Вьюгина!  – стукнув берцами друг о друга,  гаркнула Лера,  становясь по стойке смирно. – Партизан в тылу врага!

Народ засмеялся еще громче.  Цирк,  так сказать,  на выезде.

– Садитесь, Валерия,  – заглянув в журнал и узнав имя,  хмыкнул мужчина.

– Так точно,  - кивнула девушка,  практически падая рядом с Кирой,  лучшей подругой.

– Ты чего так вырядилась?  – почти шепотом поинтересовалась подруга.

– Обстоятельства потребовали моего перевоплощения в немецкую госпожу,  – пожала плечами Лера,  выуживая из сумки тетрадь.  Английский она знала очень плохо.

– Дядя?  – понимающие поджала губы Кира. 

– Ванга,  я не узнала тебя без грима,  – фыркнула Вьюгина.  Её отношения с дядей – это отдельная и очень трогательная история взаимных подъебов и потаенного желания застрелить оппонента.  – А это что за мужик?

– Замещает Засевскую, – начала пояснять подруга.  – Вроде как родственник ее. Матвей Васильевич Барс.   Сам он откуда–то с севера,  бизнесмен или еще кто.  Но образование нужное.  По–английский лопочет,  как на родном.